Хорошо, когда улыбаются

Глава 8. Хорошо, когда улыбаются

Вася и Серёжка со всех ног бежали по улице. Ава осталась около дедушки, а Миша Гришин побежал разносить оставшиеся газеты и журналы.

Вот и улица, вот и дом, где живёт Наталия Ивановна, детский врач, дедушкина племянница. Это оказалось совсем недалеко. Квартира была на третьем этаже. Ребята позвонили. Здесь был нормальный, человеческий звонок, а не вибратор, как у девчонки Мальчиковой. Звонок обычным звоночным голосом звал хозяев, мол, идите сюда, откройте, кто-то хочет к вам войти.

- Скрржи-ик, - пробормотал ключ, поворачиваясь в замочной скважине.

Дверь раскрылась. Перед ребятами стояла женщина в пёстром переднике. Несколько мгновений они молчали, не знали, как ей всё сказать. Ведь это очень нелегко приносить человеку плохие вести.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте.

- Вы Наталия Ивановна?

- Да.

Она видела замешательство ребят и с тревогой спросила:

- Заболел кто-нибудь?

Оба одновременно кивнули.

- Проходите, я сейчас, - она сняла передник, выключила газ, накинула на плечи вязаный жакетик и подошла к двум детским кроваткам, которые стояли рядом и были одинаковые, как близнецы. - Спят. Они ещё долго не проснутся. Кто-нибудь из вас посидит тут?

Ребята так же одновременно кивнули.

- Далеко идти?

- Нет, что вы.

- А кто заболел? Девочка, мальчик?

Вася с Серёжкой переглянулись.

- Нет, нет.

- А кто же?

- Дедушка.

- Дедушка?

- Ваш, - еле выдохнул Вася-докладчик.

- Мой? - женщина, удивлённая, остановилась посреди комнаты.

- Ваш. Тот дедушка, что вас птахой-Натахой зовёт.

- Дядя? - вскрикнула женщина, - сердце?

- Сердце.

Она бросилась к аптечке, взяла какое-то лекарство, шприц, иголки.

- А вы откуда узнали? Вы кто такие? Почему прибежали ко мне?

И Васе и Серёжке очень хотелось сказать, что они прибежали для того, чтобы помочь человеку. Не из-за какой-нибудь галочки в плане, а просто так, раз человеку помощь нужна. Но сказать так они не могли, потому что помогали… эх… Правда, они, когда бежали сюда, не думали об улетевших нотах, но ведь если бы не ноты… разве они пришли бы к дедушке? От этого было и обидно, и горько, и больно. Поэтому они не стали много говорить и объяснять.

- Кто мы? - замялся Серёжка, - мы… мы просто пионеры.

- Ах, просто пионеры? Это очень хорошо, что вы просто пионеры. Вы просто замечательные пионеры. Спасибо вам, - женщина была уже в дверях. - Вы оба здесь останьтесь, пожалуйста. Понимаете, в чём дело? Их двое, - она кивнула на кроватки-близнецы, в которых высовывались из-под одеял две белобрысые головы, - когда они спят, их двое. Но когда просыпаются, то кажется, что их стало сразу десять, - она вздохнула.

Вася и Серёжка понимающе кивнули, и женщина убежала. Вася выглянул на лестницу - тётя птаха-Натаха, как девчонка, через две ступеньки скакала вниз. "Брр-р, хлоп!" - проворчала входная дверь, закрываясь за ней.

С верхнего этажа по лестнице спускалась ещё одна женщина, только совсем пожилая и на ходу трясла репродуктор. Трясла и на весь подъезд разговаривала сама с собой.

- Только купила. Называется громкоговоритель, а он, бес, и тихо не говорит. Пойду в магазин, пускай меняют.

В ответ на это громкое ворчанье на лестничную площадку вышла ещё одна тётя и сказала, что репродуктор ни в чём не виноват, и нечего идти в магазин, а надо идти в радиоузел, потому что у неё тоже радио не работает. Пусть присылают человека исправить. Сейчас концерт должен быть, а оно молчит. Безобразие.

Вася, как услышал это, тут же захлопнул дверь. Он понял, в чём дело. Ой! Сейчас они пойдут в радиоузел и заявят. А ведь радио исправно. Исправно. Скорее надо что-то делать! Он вошёл в комнату.

Ребята с интересом обошли квартиру. В кухне на белом буфете горочкой лежали несколько серебряных и медных монет. А под ними - записка. "Вася!" - так начиналась записка. Вася ужасно удивился и прочитал её всю с головы до ног. Она была, конечно, не ему. Мало ли на свете людей, которых зовут Васями. А в записке какому-то неизвестному Васе было написано: "Вася! Купи чёрного хлеба одну бух. и две пачки дет. муки".

- Я пойду и куплю, - быстро сказал Вася, - а ты сиди, карауль, они ещё долго не проснутся.

Серёжка и возразить не успел, как тот был уже на лестнице.

А что? Разве он не мог купить чёрного хлеба одну бух. и две пачки дет. муки вместо какого-то другого Васи? Конечно, мог. И купил. И вот уже несёт их в квартиру, где живёт тетя птаха-Натаха. Одна бух. в правой руке, две пачки дет. муки в левой.

Только начал считать людей у автобусной остановки, чтобы поделить их на автобусы, как видит - по улице Галка Палкина летит. На всех парах. Даже косички не на спине лежат, а по ветру стелются - вот как летит.

- Ты куда? - преградил ей буханкой дорогу Вася.

- Как куда? В горгаз, конечно! Разве не видишь? - возмутилась Галка Палкина, будто на ней крупными буквами было написано "в горгаз", а Вася не желал этого прочитать. - Они давно заявляли, уже два часа, а никто не идёт. А газом пахнет!

Последние слова Галка Палкина прокричала уже издали, потому что бежала быстрее пожарной машины. Ну если не пожарной, то быстрее "скорой помощи" и быстрее горгазовской, это уже точно.

А ещё Вася увидел мальчишку в белой рубашке с красным галстуком на шее, с горном в руках и со слёзами на глазах. Видно было, что он ужасно не хотел плакать, а слёзы сами набегали и набегали.

- Ты чего?

- Ничего.

- Я же вижу.

- Ничего не видишь, - и мальчишка спрятал за спину горн, будто Вася собирался его отнять. А Вася даже и не думал его отнимать.

- Эх, ты, горнист-гармонист, - крикнул ещё один мальчишка, проходя мимо, - не умеешь горнить, так не брался бы.

- Я умею! - и слёзы побежали по щекам горниста, - умею, только сегодня почему-то не получается, - объяснил он Васе, - я дую, дую, а он вдруг ка-ак замолчит, - мальчишка отвернулся, потому что слёзы уже не капали, а лились, будто вода из крана.

Вася мгновенно всё понял. Сейчас никакой, даже самый лучший горнист на свете не сумеет горнить.

Скорей, скорей надо что-то делать. Вася с надеждой посмотрел на то место тротуара, где, как часовой навытяжку, руки по швам, стоял столбик с большой белой стеклянной головой. И на этой голове было написано: "Переход". Не стоит ли там какой-нибудь дедушка или какая-нибудь бабушка, которым нужно перейти на ту сторону? Но увы, ни дедушек, ни бабушек не только около столбика, но и вообще на улице не было. Будто они, как нарочно, все сейчас дома сидели и не желали дышать свежим воздухом.

- Слушай, - с тоской обратился он к горнисту, - у тебя нет дедушки или бабушки…

Но договорить фразу ему не дал Ветер. Он вдруг налетел на всю улицу, завыл, и Вася увидел, что по тротуару катится что-то красное, круглое, но не мяч, не колесо, а вообще неизвестно что. И за этим самым вообще неизвестно чем быстро-быстро идёт большой мужчина с совершенно мокрым лицом и совершенно лысой головой. Он смотрит на то самое красное неизвестно что и никак не может его догнать. Тогда Вася вместе с буханкой и детской мукой устремляется за этим неизвестно чем. Вот оно перед Васей катится по тротуару, и Вася вдруг понимает, что это вовсе не неизвестно что, а самая простая красная тюбетейка. Это Ветер сорвал её с головы мужчины и забавляется. Катится эта тюбетейка, очертя голову, катится, катится и никак остановиться не может.

Вася догоняет её и плюх на неё животом. И так лежит. Руки у него заняты: в одной буханка, в другой детская мука. Но вот без рук Вася наконец поднимается с земли. Тюбетейка мирно лежит на тротуаре и больше никуда не катится.

- Спасибо, дорогой, - говорит Васе мужчина, отдуваясь. Он дышит тяжело - уфф, уфф. Уфф, точно так же, как Ветер дышал с Серёжкиными словами на крыльях. Лицо у мужчины симпатичное, доброе, улыбчивое. Он уходит, но вдруг оборачивается и, улыбаясь, машет Васе тюбетейкой, которую уже не решается надевать, а крепко держит в руке.

Вася видит, что из одной картонной коробочки бежит на тротуар тонюсенькая струйка детской муки.

"Не беда, - думает он, - дырку можно пальцем заткнуть".

Вася затыкает дыру пальцем и идёт по тротуару. Вдруг навстречу ему - тётенька-почтальон. Та самая, что за двоих целый месяц работает. Улыбается. И чем больше улыбается, тем моложе делается. Сумка на плече висит, худенькая, тощая сумка. Тётенька подошла к Васе.

- Молодцы, молодцы, помощнички мои. Сердце не вытерпело, пошла, проверила. Всё верно, всё правильно раскладываете.

- А мы и завтра вам помогать придём. Можно? И послезавтра, пока Клавдия на работу не выйдет.

Тётенька ещё шире улыбается и делается ещё моложе.

"До чего же хорошо, когда улыбаются люди!" - думает Вася.