Хорошо, когда улыбаются

Глава 10. Просто так

Во дворе канючила девчонка. Серёжка пригляделся - да это та самая в красных ботинках, которая ревела на улице, когда они всем отрядом шли из школы. Сейчас она уже не ревёт, а канючит. Видно, ей давно надоело реветь, а бросить тоже неохота, вот она и тянет на одной ноте какое-то слово, растягивает его, будто оно резиновое. Слово делается длинным и не совсем понятным.

Девчонка в белом платьице, коротеньком и пышном. А башмаки красные и носки тоже красные. Как гусь - вся белая, а лапы красные.

- А-аме-е… ка-а-ажу-у, - тянет она.

Серёжка догадывается: это она вытягивает "маме скажу". И что она собирается говорить маме? Подошёл и присел около неё на корточки.

- Всё ревёшь? Уже сто часов ревёшь?

Девчонка вытаращила глаза.

- Сто часов?

- Сто часов. Или даже двести.

- И не сто-о-о… - опять затянула она, растягивая "сто" прямо до бесконечности. Тянет и тянет и когда она его вытянет, это маленькое, коротенькое слово, которое можно сказать за четверть секунды!

- Слушай, тебя обидел кто-нибудь, да? Почему ты тогда давно заревела? А? Вспомни.

Девчонка, как видно, вспомнила и, перестав канючить, заревела в голос. Наверно, её действительно кто-нибудь горько обидел.

Эх, как бы сейчас Серёжка отлупил своими крепкими кулаками того, кто обидел этого краснолапого гусёнка! Но расспрашивать страшно, а то ещё сильнее заревёт.

- Ну, завела. И что мне с тобой делать? Слушай, я бы взял тебя на руки, да у меня руки грязные, а ещё у меня кот, понимаешь? Он цап-царап.

На то, что у Серёжки руки грязные, девчонка даже внимания не обратила, а то, что у него кот, её заинтересовало.

- Кот? Киса?

- Кот. Киса. А ты где живёшь?

- Там.

- И я там. Пошли.

- Пошли, - неожиданно весело сказала она, не сводя глаз с кота.

И они пошли по улице. Одной рукой Серёжка держал кота, а другую вытер о штанину и протянул девчонке. Конечно, рука была не совсем чистая, но что поделаешь? Девчонка охотно взяла эту руку, а сама глядела на кота.

- А он цап-цалап, да?

- Ага. Цап-царап. В этом доме живёшь?

- Нет ещё.

- А в каком?

- Вон.

- Через дорогу?

- Челез дологу. Надо идти на зелёный свет.

- Ну, держись тогда крепче, пойдём на зелёный свет, - и Серёжка сжал маленькую ручонку.

Когда дорога была уже позади, из ближнего дома, не из того, где живёт девчонка, а из соседнего, выбежала женщина и кинулась к ним.

- Леночка! - она схватила девчонку на руки и прижала к себе. - Господи! Где ты была? Всех соседей обежала - нет.

- А меня мальчик нашёл. А у него кот цап-цалап, - радостно залепетала девчонка, будто не ревела никогда в своей жизни.

- Спасибо тебе, мальчик, - сказала женщина и улыбнулась точно так же, как тётя-почтальон, артист Баба Яга, больной дедушка с пятого этажа, старушка в очках, мужчина с мокрым лицом.

Это были какие-то особенные улыбки, от которых самому становилось удивительно хорошо, хотелось прыгать на одной ножке, петь песни и делать что-то хорошее.

И в это время вдруг случилось что-то… Серёжка даже сразу не понял, в чём дело, а потом… потом догадался.

Как только женщина, улыбаясь, поблагодарила Серёжку, вдруг и на неё и на краснолапого гусёнка, и на дома, и на деревья, на всю улицу, на весь город обрушилась - музыка. Она залила, затопила город с головы до пят.

Из всех-всех репродукторов, телевизоров, радиоприёмников, магнитофонов вдруг прорвались скрипки, рояли, баяны, человеческие поющие голоса.

С противоположной стороны улицы запел горн. Серёжка обернулся - мальчишка в белой рубашке с красным галстуком весело горнил. Песня горна заливисто звала куда-то за собой.

Серёжка понял всё. Это Ветер вернул ноты. Музыка опять звучит на земле!

Серёжка подпрыгнул от радости и заорал "ура" громче, чем все репродукторы, телевизоры и магнитолы.

Кот от такой неожиданности вдруг выпустил свои цапки-царапки, но сейчас же виновато поджал их, когда понял, что никакой опасности для него не появилось.

Незнакомый мужчина взял Серёжку за плечо.

- Мальчик, разве можно так орать?

И Серёжка прикусил язык. Но внутри у него всё равно всё пело, всё кричало, всё орало "ура-а!"

"Значит, уже сделано сто полезных дел", - подумал Серёжка. Нет, сначала он ничего не подумал, а просто заорал от радости, а потом, когда перестал орать - подумал, кто же это успел сделать все дела? "Значит… значит… значит… это же что значит? Значит больше можно уже не делать?.. А?"

И тут он увидел: во-первых, Мишу Гришина, во-вторых, девчонку с пятном на кармане фартука, в-третьих, Эдуарда Егорова. Все они бежали по улице, только не вместе и не в одну сторону. Каждый бежал своей дорогой.

К Серёжке подбежал озабоченный Миша Гришин.

- Понимаешь, какая вещь…

- Какая вещь? Ну какая сейчас может быть вещь? Ты слышишь? Слышишь?

- Что слышишь? Я ничего не слышу, - захлопал глазами Миша Гришин.

- Ну и глушня! Песни слышишь?

- С ума ты сошёл! В семидесятой квартире человеку пенсию не приносят, а я песни слушать буду?!

- Какому человеку?

- Инвалид он, без ноги. А собес у нас на третьем этаже. Думаешь, инвалидам легко добираться на третий этаж, чтобы узнать? А мне что? Хоть на десятый, хоть на двадцатый - всё равно.

- Да ты послушай! Песни вернулись! Опять петь можно!!!

Миша Гришин наконец прислушался и понял, в чём дело. Сейчас же схватился за свой вихор на макушке и начал его приглаживать. Ему тоже захотелось орать "ура" на весь город. Кто же это и когда успел сделать столько полезных дел! Вот это здорово! Но лицо его опять стало напряжённым.

- Понимаешь, если я сейчас опоздаю в собес, то надо ждать до понедельника!

И Мишка побежал во всю прыть в какой-то там собес на третий этаж.

И девчонка с пятном прямо на Серёжкиных глазах побежала во двор соседнего дома, видно, там у неё были спешные дела. И Серёжка слышал, слышал своими ушами, как она на бегу пела песню.

А Эдуард Егоров был на другой стороне улицы. Он увидел Серёжку, остановился и, улыбаясь шире, чем до ушей, обеими руками сделал такой жест, который говорил: слышишь, что вокруг делается!? Музыка-а! Серёжка кивнул и ответил тем же самым жестом, только одной рукой, потому что во второй держал страшилище.

Так они без слов прекрасно поняли друг друга. И Эдуард Егоров заспешил куда-то по своим делам, да нет, наверно, не по своим, а по чьим-нибудь ещё делам, которые уже стали его делами тоже.

А Серёжка поглядел на кота. Его нужно было срочно отнести домой. А потом бежать к Васе-докладчику и Аве. Ведь если проснулись те двое, то их уже десять. А разве легко двоим справляться с десятерыми?

Настроение было прекрасное. Серёжка вприпрыжку помчался домой. Подбежал к тому самому месту тротуара, где, как часовой, навытяжку, руки по швам стоял столбик с большой белой стеклянной головой, на которой написано "Переход". И вдруг… и вдруг… даже глазам своим не поверил. Не чудо ли? Не снится ли ему?

У самого столбика, согнувшись, стояла - старушка. Она притулилась к столбику одним плечом и терпеливо ждала. А по дороге шли машины.

Серёжка глянул на ту сторону улицы… что это? И там, на той стороне, у столбика, стояла другая старушка, которой тоже нужно было перейти улицу. То не было никого, а то сразу две.

"Бабуси, где же вы раньше были? - подумал Серёжка, - до чего же вы были нужны, а вас не было".

Он подбежал и спросил:

- Бабушка, вас через дорогу перевести?

- Ой, переведи, переведи, внучек, - обрадовалась старушка. - Плохо вижу.

И она закрестилась. И даже почему-то стала не только себя крестить, но и Серёжку и бормотать что-то непонятное, божественное.

А Серёжка торжественно взял её под руку и повёл через улицу. А там, на другой стороне, подошёл ко второй старушке и так же торжественно под руку повёл на ту сторону, откуда только что увёл божественную старушку.

Машины слегка сбавляли ход, видя такое шествие. Эта старушка была весёлой, не крестилась, не бормотала ничего божественного, наоборот, она что-то пела себе под нос. И когда Серёжка ввёл её на тротуар, когда уже не нужно было опасаться машин, он прислушался и понял, что она поёт. Она пела "В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла". Прямо замечательная старушка попалась. Честное пионерское!

Какой-то мальчишка в кепочке козырьком назад презрительно бросил Серёжке:

- С ума сошёл! Старух водит!

- Не сошёл. Им же надо. Они одни не могут.

- Мало кому что надо! - и мальчишка плюнул. - Мероприятие выполняешь?

- Никакое не мероприятие! - обрадовался Серёжка. - Я - просто так! - и снова пошёл через дорогу. Он торопился отнести страшилище и бежать в ту квартиру, где жила тётя птаха-Натаха. Сейчас там уже, наверно, было не двое, а десять ребятишек.