Сын Зевса

Послы

Царь Сирм понял, что произошло. Сначала он надеялся, что многочисленное войско гетов защитит его от македонянина. Македонянин разбил и разогнал гетов. Мало того, он захватил оба берега Истра, и царь Сирм оказался у него в плену.

Вскоре к Александру от царя трибаллов пришли послы. Они смиренно просили дружбы и союза.

Александр, еще не научившийся притворяться, торжествовал. Он радовался и немножко кичился — так вот они, три баллы, которые и слышать не хотели о каком-то Александре, вот они уже просят у него дружбы и союза!

Но, торжествуя победу, Александр не обидел послов. Он велел передать Сирму, что и на дружбу с ним согласен, и на союз согласен.

Отныне царь трибаллов Сирм и царь Македонии Александр будут защищать и поддерживать друг друга. Послов Сирма проводили с почетом.

Слух о могуществе молодого македонского царя полетел по берегам Истра, по всем племенам, живущим у реки. Отовсюду к Александру шли послы с дарами своей земли, просили мира и дружбы.

Александр принимал дары, на мир и дружбу соглашался охотно. Это радовало его. Не нужно тратить силы на пустые, никчемные войны, — ни богатства, ни славы они ему не сулили. Лишь бы оставить в тылу мир и спокойствие, лишь бы не трогали варвары Македонии, когда он уйдет за Проливы, лишь бы дали ему уйти туда!

Азия! Персидское царство, страна Кира... Не встанет ли он, этот великий полководец и мудрый человек, на пути Александра, чтобы защитить свою страну?

Нет. Не встанет. Те, что наследовали его престол, были недостойны взять в свои руки такое огромное государство. Они забыли Кира, они ничего не приняли из его заветов и обычаев, мелкие, жестокие люди, разоряющие свой народ. Они погрязли в лени, в богатстве, в преступлениях... Им ли противостоять македонянам?

— Царь, к тебе послы от кельтов!

— Пусть войдут.

Вот и кельты явились. Это хорошо. Племя сильное, жестокое и воинственное. И если они тоже хотят дружбы...

В шатер вошли рослые светло-русые люди. Они держались с большим достоинством. Нет, они не просят дружбы Александра, они ему свою дружбу предлагают!

Александр принял их ласково. Он пригласил их к себе на пир. Он сам угощал их. Когда затихала музыка и прерывалось пение, он беседовал с ними.

— Я слышал, что страна ваша сурова, а народ отважен и презирает страдания.

— Да, — отвечали кельты, — земля наша сурова. Иногда приходится есть желуди, если нет ни хлеба, ни проса. Но мы не боимся ни голода, ни холода, не боимся трудных дорог и лишений, если боги посылают нам их. Лишь одного мы не можем вынести — рабства.

При этих словах все они выпрямились и расправили широкие плечи.

— Что делать, — сказал Александр, — никто не хочет рабства. Но случается, что люди становятся рабами и против желания.

— Кельты рабами не бывают, — возразил старший из них, возглавлявший посольство, а остальные при этом легонько, но надменно усмехнулись, — если нас побеждают и берут в плен, мы умираем.

— Но как ты умрешь, если, например, тебя схватили и заковали в цепи?

— Я умру раньше, чем меня закуют в цепи.

— Такие случаи бывали, — сказал один из послов, синеглазый, с белокурой бородой и твердым, жестким очертанием рта. — Бывало, что кельты попадали в плен. Очень редко, случайно, но попадали. Тогда матери убивали своих детей, чтобы им не остаться рабами.

— А иногда и дети убивали родителей, — продолжил его рассказ другой кельт, человек с прямым носом и прямой линией бровей. — Было, например, так: отца и мать заковали цепью. Как им умереть? Отец приказывает своему маленькому сыну: «Возьми меч и убей нас, и меня и мать». Мальчик взял меч и убил их. Он понимал, что лучше умереть, чем остаться в рабстве. Он освободил их.

«И все-таки, — с некоторым самодовольством думал Александр, слушая эти рассказы, — все-таки вы пришли ко мне искать моей дружбы, хотя и сильны и независимы. Не боятся ничего и никого? Ну, а меня тоже не боятся?»

Уверенный в том, что уж его-то они, конечно, боятся, иначе не пришли бы искать мира, спросил:

— Но есть же народы, которых вы боитесь?

— Мы боимся только одного, — сурово ответил старший посол, — как бы не упало на нас небо.

— И больше ничего?

— И больше ничего.

— И никого?

— И никого.

Улыбка Александра померкла. Он готов был обидеться — все-таки македонский царь достаточно показал варварам свое могущество, можно бы признать это...

Но тут он поймал лукавый взгляд одного из своих близких друзей — Клита Черного, который всегда был не прочь подшутить над молодым царем.

— Жил на свете когда-то лидийский царь Крез, — сказал Клит, — тому страх как хотелось, чтобы его признали самым счастливым человеком на земле!

Розовые пятна запылали на лице Александра, жаром охватило шею. Он опасливо взглянул на кельтов — Клит догадался, какого ответа добивался от них Александр, так хоть бы они не догадались!

Но кельты все поняли.

— А к тебе нас послали не из боязни, — сказали они, — и не ради выгоды. Мы живем далеко, на скудных землях, воевать тебе с нами незачем. Но прислали нас к тебе, чтобы сказать: мы восхищаемся твоей отвагой, твоим бесстрашием, царь! Вот только за этим мы и пришли сюда.

Расстались дружелюбно и почтительно. Александр заключил с ними союз и назвал их друзьями, как они желали.

Но когда кельты отбыли домой и топот их коней затерялся в горах, Александр сказал, усмехнувшись, чуть-чуть небрежно:

— А все-таки, клянусь Зевсом, они хвастуны!