Федя и Данилка

Данилка промахнулся

В этот день мать никуда больше не пустила Данилку. Она дала ему чистую сухую рубашку, чистые штаны с заплаткой на коленке и велела сидеть дома:

— Сиди вот и читай книжку.

Сама она тоже прибежала с виноградников вся мокрая. Дождь прогнал их с работы.

Мать прибиралась во дворе. Разрыхлила землю под олеандрами — скоро зацветут олеандры, — замела мусор, собрала щепки от дров...

Данилка держал книжку в руках, а сам смотрел, как мать прибирает дворик. Он бы и сам подобрал щепки и замел мусор. Но мать закутала его в теплую шаль и велела сидеть и греться. Данилка болел зимой воспалением легких, вот теперь мать все и боится, что он опять заболеет.

— А у нас новости, — начал Данилка.

Он все ждал, когда мать заговорит с ним. Но мать так захлопоталась, что и забыла про Данилку. Однако услышала про новости и тотчас улыбнулась:

— Ну! Какие же это, сынок?

— Вот — ласточки-воронки хотели над самой дверью угнездиться. Я им сказал: «Здесь вам не место, вас кот живо достанет».

— А они что сказали?

— Они сказали: «Ладно. Хорошо, что про кота напомнил». И улетели.

А потом Данилка стал спрашивать:

— А тебе лозы на винограднике что говорили?

— Говорили: «Обрежь скорее ненужные ветки. Они нам мешают. Если они останутся, виноград у нас будет мелкий и совсем никудышный!»

— И тогда ты стала обрезать?

— Конечно. И я. И вся наша бригада. Обрезаем, подвязываем. Обрезаем, подвязываем. А лозы нам спасибо говорят и все поторапливают.

— А им больно, когда обрезают? — спросил Данилка.

— Нет! — Мать легонько махнула рукой. — Они только рады!

Отец, надвинув на лоб большую соломенную шляпу, сидел во дворе под тополями. Он чинил рыболовную сеть, курил трубку и молча слушал. А потом сказал:

— Все чепуху мелете. Кто у вас большой, кто маленький, не разберешь. Ты, парень, лучше учился бы вот сети плести, а ты только языком небылицы плетешь. У всех рыбаков ребята сети плести умеют.

— Все рыбаки берут ребят рыбу ловить, — сказал на это Данилка, — а вы меня, папа, никогда не берете.

— Правильно сказал, сынок, — поддержала Данилку мать.

Отец прищурил свой черный глаз:

— А что ж я тебя на кораблу вместе с топчаном потащу?

— А разве я, папа, к топчану прибитый?

Отец усмехнулся:

— Ладно. В таком случае, разбужу. Но, если сразу не вскочишь, прощай. Один уйду.

Данилка долго не мог уснуть в эту ночь. Все думал — как-то он с отцом пойдет к рыбакам, как-то он сядет с ними в лодку... А вдруг да еще и на кораблу возьмут?

Кораблой рыбаки называли деревянную вышку, которая стояла посреди залива. Если взобраться на эту кораблу да посмотреть вниз, то все морское дно сквозь воду увидишь. И всю рыбу увидишь... У Данилки сердце замирало от волнения, и он все ворочался на своем топчане.

Давно уже затихла деревня. В доме все спали — и отец и мать. И серый кот спал. И поросенок спал во дворе; слышно было, как он похрапывал во сне. И куры спали, забравшись на развесистый кизиловый куст под окнами. Белые, будто комья снега, сидели они среди темных росистых веток и спали, попрятав головы под крыло.

Вышел месяц, заглянул на терраску к Данилке:

«Ты не спишь, Данилка?»

«Не гляди на меня, — прошептал Данилка, — я засну сейчас».

И заснул. Да так крепко, что и не слышал, как его окликнул отец.

И только когда отец тронул его за плечи, Данилка очнулся. Он не сразу понял, что надо отцу. Зачем он будит Данилку? Ведь ночь только сейчас наступила!

— Вижу, к топчану ты все-таки прибитый, — сказал отец. — В таком случае, один ухожу!

Данилка сразу вскочил. На земле стояла ночь.

Месяц прошел свою дорогу над морем и повис над черным гребнем горы Кок-Кая. И звезды еще мерцали. И деревня еще спала.

Лишь далеко, над засиневшими холмами, брезжила в небе светлая полоска. И так слабо она светилась, что сразу и не понять, заря это начинается или просто так, небо от звезд побледнело...

Данилка торопливо оделся, нашел свою кепку. Теплая постель тянула под одеяло — так бы и бросился, укрылся да как уснул бы! Ох и сладко уснул бы! Трудно вставать на заре. И как это отец каждое утро так рано встает?

— Пальтишко накинь, — сказал отец, — продрогнешь.

— А вы? — спросил Данилка.

— А я так. Я привык.

— Ну, и я так.

Тихая была улица. Пустая. Данилка торопливо шагал за отцом, спросонья ежился от холода и поглядывал по сторонам. Это их деревня? Или чужая чья? Такими незнакомыми казались ему темные, тихие дома.

Прошли мимо Фединого дома. Данилка поглядел наверх, на темные окна. Черный Валет залаял было из-за калитки, но тут же узнал своих и умолк. Вскрикнул гусак спросонок и тоже замолк.

«А Федя спит и не знает ничего», — улыбнулся Данилка. И тут же подумалось Данилке, как все ребята удивятся, как позавидуют, когда узнают, что Данилка с рыбаками рыбу ловил!

Рыбачий домик стоял на самом берегу моря. По берегу лежали разостланные сети. Данилка не разглядел их, сразу запутался и упал.

— Ага, окунек попался, — сказал бригадир дядя Егор. — Куда его — солить или в консервы?

Рыбаки засмеялись. Данилка вскочил, на лбу у него даже пот выступил от смущения. Не успел прийти, уж и на смех людей навел!

— Ничего, ничего, — подбодрил его молодой рыбак Саша, — мы вот с ним сейчас на кораблу отправимся. Дежурить.

— Куда еще — дежурить? — сказал дядя Егор. Он хоть и любил шутку, но был суровый человек. — Что за баловство на работе?

— Приучать надо, — ответил Саша. — А где ж мы смену себе возьмем, если не будем ребят с малолетства приучать?

Рыбаки поспорили. Только отец молчал. А Данилка глядел то на одного, то на другого. И больше всего на Сашу. Отспорит он его или не отспорит?

Саша отспорил. Данилка вприпрыжку побежал за ним к воде, где на мелкой зыби качалась рыбачья лодка.

— Только ни звука! — сказал Саша Данилке. — Сиди, как мышь. А то она живо услышит и уйдет. Или тень твою увидит на дне. Испугается — и конец! Сколько раз так бывало.

— Кто она? — спросил Данилка шепотом.

— Рыба, кто же еще? Как влезем на кораблу, так и замри. Понял?

— Понял.

Яснее стала заря. Виднее стали дальние горы. Чуть заметные розовые блики побежали по морю. Проснулись чайки-мартыны — крупные птицы с черной полосой на крыльях. Они, будто стадо домашних уток, качались на воде около сетей. Мартыны ждали улова. На рассвете рыбаки будут выбирать рыбу из сетей. Крупную рыбу возьмут, а мелюзгу, мальков всяких, выкинут. Вот тут-то у мартынов и пойдет пированье! Наедятся рыбы и опять будут качаться на воде и дремать в голубом заливе.

Тихо подошла лодка к корабле. Тихо, без шума взобрались Саша и Данилка на деревянную вышку.

Саша разостлал свой пиджак, велел Данилке лечь и сам прилег рядом. А то, если рыба пойдет да увидит человека на вышке, так и прощай! Повернется и уйдет обратно в море.

Саша и Данилка тихо-тихо лежали на вышке. Данилка даже вздохнуть боялся — как бы рыбу не спугнуть. Он смотрел и смотрел в темную глубь моря, разглядывая длинные сети, протянутые поперек залива.

Ярче разгоралась заря и светлее становилась тихая морская вода. Тишина стояла такая, что слышно было, как далеко, в деревне, поют петухи. Вдруг Саша легонько тронул за плечо Данилку:

— Слышишь?

Данилка прислушался. Какой-то глухой шум шел по воде. Данилка приподнял голову — море лежало гладкое, светлое, невысокие волны одна за другой шли к берегу...

И вдруг Данилка увидел, что широкие волны стали рябыми, они словно изломались в мелкие кусочки, зашелестели, закипели, Данилка высунулся с кораблы — в залив, прямо в растянутые сети шла кефаль. И шла она так густо, что терлась боками друг о друга, оттого шум и шорох шел по воде.

Не успел Данилка высунуться, как Саша дернул его назад. Да так дернул, что Данилка чуть не слетел с кораблы. Однако было поздно. Кефаль сразу, словно по команде, повернула и ринулась обратно в море. Еще больше вскипела вода, но вскоре и затихла. Мерные широкие волны тихо пошли к берегу.

Саша, коричневый от загара, в полосатой тельняшке, стоял во весь рост на корабле и, сдвинув брови, мрачно глядел, как уходила кефаль. Мускулы на его руках и на спине лоснились, будто смазанные темным ореховым маслом. Данилка ни жив ни мертв сидел на разостланном пиджаке и ждал, когда Саша обернется к нему. А Саша все стоял и глядел в море, словно даже и взглянуть не мог на Данилку.

— Ну, так, — сказал он наконец, — нарыбачили мы с тобой.

Если бы вдруг подломилась корабла и Данилка полетел вниз, в глубокую воду, ему лучше было бы, чем теперь. Он сидел опустив голову — пускай Саша ругает его, пускай даже наподдаст! Подумать только, что Данилка наделал!

Но Саша не стал ни ругать, ни бить Данилку. Он только крякнул и сказал:

— Собирайся, рыбак, на берег. А как подойдем к берегу, выскакивай и беги. Я уж как-нибудь один с артелью договорюсь.

Данилка только посмотрел на Сашу. Лучше этого человека для него сейчас на свете не было.

Так они и сделали. Спустились в лодку, поплыли к берегу по розовой зоревой воде. А чуть лодка коснулась прибрежного песка, Данилка выскочил на берег и, как заяц, припустился домой.

Мать уже подоила корову и выгоняла ее со двора. Рыжее стадо шло по улице, поднимая невысокую пыль.

Краснушка, такая же рыжая, как все колхозные коровы, пошла вместе со стадом. А мать увидела Данилку и остановилась у калитки.

— Что случилось, сынок? — еще издали спросила она тревожным голосом.

Данилка молча прошел мимо нее во двор.

— Что случилось, Данилка? — У матери даже голос пропал, так она испугалась. — С отцом что?

— Нет, не с отцом... — еле выговорил Данилка и залился слезами.

Мать села на ступеньки под зелеными олеандрами и Данилку посадила рядом. Данилка поплакал, а потом все рассказал матери. Мать с облегчением вздохнула — ничего, никакого несчастья не случилось!

— Зато теперь ты понял, как надо на корабле дежурить, — сказала она, — и то хорошо.

— Да, хорошо, — не то сказал, не то проскрипел Данилка, — а отец-то... А ребята теперь все смеяться будут...

Но мать успокоила Данилку:

— А отец-то разве сразу хорошим рыбаком стал? Тоже сколько раз ошибался, пока научился рыбу ловить. А ребята? Ну что ж, посмеются да перестанут, какое горе! Ты лучше послушай-ка, что ведра говорят...

Данилка улыбнулся:

— «Мы пустые», — это они говорят?

— Угадал, сынок!

Мать пошла топить печку, а Данилка схватил ведра и побежал к источнику.