От сомнений к уверенности

Из путешествия Дарвин возвратился с огромным научным багажом. Предстояла длительная работа по разбору коллекций, описанию и сравнению образцов. О размере ее можно судить хотя бы по тем материалам, которые опубликовал Дарвин. Им было подготовлено к печати пять томов «Зоологических результатов путешествия на «Бигле», три тома о путешествии в Южную Америку и «Современные и ископаемые усоногие раки» (в четырех томах!), наконец, большое число статей. Многие ученые использовали материалы Дарвина в своих работах. В известную книгу Брема «Жизнь животных» также вошло немало описаний и рисунков, сделанных Дарвином.

Сомнения, охватившие Дарвина после находок у Байя-Бланка и на Галапагоссах, не давали ему покоя. Приступив к разбору привезенных коллекций, он начал сравнивать между собой близкие виды в надежде покончить с одолевавшими сомнениями. Но чем больше он изучал собранные коллекции, тем сильнее становилось убеждение, что виды непостоянны, они изменяются. Вот как писал он об этом «смутном времени» Отто Захариасу: «Во время плавания на «Бигле» я верил в постоянство видов, но, сколько мне помнится, не определенные сомнения случайно приходили мне на ум. Тотчас по возвращении моем домой, осенью 1836 года, я стал готовить свой дневник для печати и увидел тогда, как много фактов указывало на общее происхождение видов, так что в июле 1837 года начал вносить в записную книжку все, что могло относиться к этому вопросу. Но в течение двух-трех лет я не был убежден в том, что виды изменчивы».

Зато, как только он укрепился в мнении об изменчивости видов, растерянность уступила место стремлению собрать неопровержимые доказательства в пользу эволюции живого мира. По свидетельству Гексли, в то время среди биологов не было ни одного, кто бы верил в изменяемость видов. Понимая это, Дарвин принялся с жаром искать доказательства, которые могли бы убедить всех. Задача оказалась трудной. Читая письма Дарвина тех лет, можно понять состояние, которое владело им тогда. Ему предстояла не только колоссальная по объему работа. Требовалась такая наблюдательность, такое умение аналитически мыслить, что временами Дарвин впадал в отчаяние. «Описав ряд форм как отдельные виды, я рвал рукопись, потом соединял их в один вид, опять рвал то, что написал, снова представлял их раздельными, потом снова соединенными в один вид (и такое случалось со мной), доходил до того, что, скрежеща зубами, проклинал виды и спрашивал себя, за какой грех я так наказан»,— писал он Гукеру.

Но и это было не самое страшное. До того как опубликовать свои раздумья о происхождении видов, ему предстояло убедить своих друзей в справедливости этой идеи. Дарвину как хлеб, как воздух нужна была моральная поддержка близких по духу людей. Но он долгое время боялся поделиться с друзьями своими мыслями, опасаясь, что его сочтут если не помешанным, то опасным чудаком. Наконец он решается написать письмо, но посмотрите, каким количеством оговорок он наделяет его. «Я почти убежден (в противоположность моему мнению в начале работы), что виды (это равносильно признанию в убийстве!) изменчивы! Да сохранит меня небо от глупого ламарковского «стремления к прогрессу», «приспособления вследствие медленного хотения животных» и пр. Но выводы, к которым я прихожу, не отличаются значительно от его выводов, хотя способы изменения вполне различны. Мне кажется, что я открыл (каково самомнение!) простой способ, благодаря которому виды прекрасно приспособляются к различным целям. Вы теперь будете вздыхать и думать про себя: «На какого человека я потратил время; к кому писал». Пять лет тому назад я и сам думал бы так же...» Однако как тяжело ему ни было, бросать свой труд он не намеревался ни в коем случае. «Хоть мне предстоит больше пинков, чем пенсов, я не откажусь, если только жизнь позволит, от своего труда»,— пишет он.

Последняя приписка не была пустой фразой. Именно в эти годы здоровье Дарвина начинает сдавать. Он принимает все меры, чтобы продлить свою жизнь. Безвыездно поселяется недалеко от Лондона, в местечке Дауне, и ведет там самый умеренный образ жизни. Боясь унести в могилу незаконченный труд, он пишет завещание, в котором подробнейшим образом расписывает, кому и сколько должна уплатить жена за доведение до конца работы в случае его внезапной смерти. Но, к счастью, борясь с болезнью, Дарвин выходит победителем.

Дарвин приходит наконец к уверенности, что путь научных поисков, выбранный им, выведет его на правильную дорогу. Но иногда его еще мучают сомнения: «До чего я почувствую себя уничтоженным, если, собрав все свои заметки о видах и пр. и пр., увижу, что вся история лопнет как мыльный пузырь». Однако по мере накопления фактов подобные мысли посещают его всё реже.