Вокруг света на «Бигле»

Прошло много лет, и сейчас уже трудно полностью восстановить цепь событий, которые привели Дарвина к его открытию. Но все-таки многое мы знаем. Опубликованы «Автобиография» Дарвина, его дневники, записные книжки. Благоприятное влияние на Дарвина оказал его дед Эразм — образованнейший человек, незаурядный мыслитель, пытавшийся разобраться в причинах и истоках эволюции животного мира.

Весной 1831 года Дарвин сдал свой последний экзамен на звание бакалавра наук и отправился в геологическую экспедицию, а уже в декабре он был на борту корабля «Бигль».

27 декабря 1831 года английский корабль «Бигль», имея на борту 16 офицеров, 42 матроса и 8 юнг, вышел из Девенпорта и взял курс к южным берегам Америки. Началось пятилетнее путешествие Дарвина вокруг света...

Во время путешествия Дарвин изучал животный мир различных частей света, и именно тогда ему пришла мысль о том, что нет постоянства видов — виды изменяются!

Началом его «грехопадения» явилась находка в третичных и четвертичных отложениях останков скелетов гигантских вымерших животных.

Вот как это произошло.

Между Буэнос-Айресом и рекой Рио-Негро на восточном побережье Южной Америки расположен залив Байя-Бланка. В августе 1832 года «Бигль» остановился в этом заливе, и Дарвин отправился исследовать природу диких районов. В пампасах, невдалеке от небольшой деревушки, носящей также имя Байя-Бланка, ему необыкновенно повезло. В одном из разрезов попалась какая-то крупная кость. Еще не веря в ценность своей находки, он начал раскопки и только тут понял, что напал на «золотую жилу». На площади всего в 200 квадратных ярдов удалось найти останки девяти крупных вымерших животных. Сначала Дарвин обнаружил группу исполинских животных, затем откопал хорошо сохранившийся скелет предка современной лошади и, наконец, скелет токсодонта, «быть может, одного из самых диковинных из когда-либо открытых животных»,— писал Дарвин. Это животное оказалось огромно — не меньше слона. По строению зубов и челюстей токсодонта можно было считать родственником грызунов, отряда животных, к которому в настоящее время относятся наиболее мелкие четвероногие. И скорее всего, это животное было воднообитающим. Представьте себе, что из какого-нибудь водоема вылезает бобер размером со слона!

Пока ученый был занят раскопками, обработкой найденных скелетов и их упаковкой, он не очень-то задумывался над тем, откуда и как могли попасть в красноватую почву Байя-Бланки эти гиганты. Но как только первые страсти улеглись, Дарвина начали осаждать тяжелые раздумья. Почему эти животные вымерли? Почему такое сходство между ними и современными неполнозубыми и грызунами? Почему никогда во время раскопок не находятся скелеты ныне живущих животных? Эти вопросы неотступно преследовали Дарвина.

В сентябре, спустя месяц после замечательной находки, он вынужден был признаться, что столкнулся с величайшей «тайной из тайн — первым появлением на Земле новых живых существ».
Все, чему его учили до сих пор, говорило: никакой связи с теми животными, которых он обнаружил, и теми, которые жили вокруг него, не могло быть. Но совпадений в строении древних и ныне живущих было столько, что невольно напрашивался вопрос: не принадлежат ли найденные останки предкам современных животных?

Видимо, тогда-то у двадцатидвухлетнего Чарлза Дарвина и возникла крамольная мысль об эволюции всего живущего на Земле.

Но пока им больше всего владели смятение и растерянность.

Чем дальше увозил Дарвина «Бигль», тем сильнее становилась эта растерянность. Она увеличивалась под обилием фактов изменяемости живых существ. Особенно смутили молодого исследователя находки на четвертом году путешествия. На Галапагосских островах он обнаружил много животных, хоть и близких внешне друг к другу, но вместе с тем имеющих заметные отличия. Чем вызваны они? Почему эти животные при общем сходстве с материковыми отличаются от них?

Спустя год, уже в Австралии, Дарвин обнаружил личинки муравьиного льва, близкого к европейскому муравьиному льву. В двух различных частях света одно и то же животное было представлено двумя видами. Исследователь еще не смеет отказаться вовсе от роли творца в создании видов, но в его записях уже сквозит ирония. «Чтобы объяснить все эти странности, — пишет Дарвин, — не остается ничего другого, как либо предположить, что эти два муравьиных льва созданы двумя творцами либо одним творцом, который «делал передышку в своей работе».