Сад под облаками

Белое золото

Сидеть дома одному, конечно, неинтересно. Алимджан запер калитку на щеколду и пошёл в Дом пионеров. Он ещё не пионер, но там и маленьких пускают.

В Доме пионеров старших ребят не было, они все ушли собирать хлопок. А младшие школьники были на занятиях. Только маленькие ребятишки, такие, как Алимджан, работали в саду. Они вместе с учительницей сгребали граблями жёлтые листья, убирали сад.

Алимджан тоже взял грабли. Сухие листья шуршали под граблями, весь сад шуршал. И так это интересно было, будто свёртывалось жёлтое одеяло, а под ним оказывалось другое, зелёное. Там после скошенной начала расти новая трава.

Потом ребята кормили птиц в живом уголке. Алимджан кормил кекликов. Он их очень любил. Кеклики клевали корм и поглядывали на Алимджана. А когда наелись досыта, то стали петь. Такие милые птицы!

— А теперь, дети, бегите домой обедать, — сказала учительница, — уже пора!

Алимджан и не заметил, как время прошло. Он побежал домой. И как вошёл во двор, так услышал, что за глиняной стеной у соседей кто-то громко плачет.

— Ой, бедный мой, ой, жеребёночек ты мой!

«Это Алибекова бабушка плачет, — догадался Алимджан. — А почему?»

Как только Алимджан вошёл во двор, Лали закричала:

— Вот он! Тоже где-то бегал!

— Ты где был? — строго спросил отец.

— В Доме пионеров был, — ответил Алимджан. — Мне мама не велела далеко ходить. А ведь Дом пионеров близко.

— Ты меня послушался, Алимджан, и хорошо, — ласково сказала мама. — А вот Алибек всё-таки побежал на канал.

— А почему его бабушка плачет?

— Потому что Алибеку от отца досталось. А бабушке его жалко, вот и плачет. Ох, от этого Алибека родным одно горе!

Алимджан задумался. Он вспомнил, как обидно ему было утром: товарищи на канал пошли, а он как телёнок, на верёвке привязанный. Думал — пойду завтра. Но теперь, пожалуй, и завтра не пойдёт. Хорошо, что ли, если от тебя родным — одно горе?

Алимджан вздохнул и направился к столу. Но Лали сразу подстерегла:

— А руки?

Алимджан потёр ладони о штаны и показал руки маме.

— Смотри, совсем чистые!

— Нет, сынок, — сказала мама, — всё равно мыть надо. Обязательно, как садишься есть, руки мыть надо.

Алимджан пошёл к крану. А кран стоял среди двора. Алимджан вымыл руки, потом зажал струю, вода поднялась вверх и рассыпалась кругом радугой. И всем досталось дождика: и отцу, и маме, и Лали. Все сразу закричали:

— Эй! Что делаешь? Ни шагу без баловства! После обеда Алимджан сказал маме:

— Мама, а вы опять в поле уйдёте?

— Опять уйду, сынок.

— А не ходите сегодня. Каждый день всё хлопок да хлопок.

— Не пошла бы, да надо.

— «Надо, надо»! Слово-то какое-то надоедное!

Мама засмеялась.

— Нет, слово очень хорошее. Оно большие дела делает. Без этого слова, пожалуй, и вся жизнь остановилась бы.

Алимджан вышел на улицу, где отец наливал воды в радиатор своей машины.

— Папа, ну хоть раз возьмите меня с собой на машине!

— Эх, Алимджан, — сказал отец, — ты же ещё маленький, а поездки у меня дальние. Устанешь, беда мне будет с тобою!

Тут Алимджан не выдержал — заревел. Да так громко, что Лали выскочила на улицу.

— Ревёт, как ишак, — сказала она, — людей пугает!

Маме стало жалко Алимджана.

— Ладно, сынок, пойдём с нами хлопок собирать, глядишь, килограмма два наберёшь.

— Десять наберу! — крикнул Алимджан. — Давай фартук!

Но фартуки, в которые собирают хлопок, очень большие. Поэтому мама вместо фартука подвязала ему свой старый зелёный платок.

— Вот сюда, в платок, и будешь класть хлопок! Только вышли за калитку — появился Юсуф.

— Алимджан, ты куда?

— Хлопок собирать, — ответил Алимджан.

И даже не взглянул на Юсуфа — так он важничал.

— И я с тобой, Алимджан!

— Иди, иди, Юсуф, — сказала мама, — хлопка всем хватит.

Хлопковая плантация раскинулась по всей долине. Коричневые кустики стояли тесно друг к другу. И на всех кустиках, будто искорки, белели комочки хлопка. Среди хлопковых кустиков, как цветы, цвели яркие платья, красные, оранжевые, жёлтые — собирать хлопок пришли всем колхозом. Мама тоже была нарядная: в розовом платье и в зелёной безрукавке. А у Лали платье было малиновое и лиловая тюбетейка.

Алимджан и Юсуф клали хлопок в платок. Но дело у них плохо двигалось. Хлопковые коробочки на кустиках маленькие, а в коробочке комочек белого хлопка ещё меньше. Да и не скоро эти белые комочки соберёшь с куста, ветки цепляются, мешают. У мамы руки проворные, раз-раз — и кустик стоит пустой. И Лали от неё не отстаёт. А вот Алимджан торопится, сердится, а всё догнать их не может. Руки у него очень скоро устали. Собираешь, собираешь, а в зелёном платке всё никакой тяжести. И одного килограмма не соберёшь никак, а он хотел десять!

Юсуф на восьмом кустике остановился. Он положил в платок последнюю горсть белого пуха и сказал:

— Домой пойду.

И пошёл с плантации.

Но Алимджан терпел. Солнце припекало голову, руки стали совсем вялыми. А тяжести в платке всё не прибавлялось. Мама посмотрела на него и сказала:

— Иди и ты, сынок. Спасибо за подмогу.

Алимджан обрадовался. Но виду не показал.

— Я ещё мало набрал. Я ещё могу.

— Ничего, на твою долю хватит. Вот будем сдавать хлопок стране, ты скажешь: «Моё белое золото тоже здесь есть!» А теперь иди.

Ну что ж, после такого разговора можно и уйти. И ноги Алимджана сами собой помчали его с плантации.

День в кишлаке катится, как камушек с горы. Не увидишь, как и прокатится. Вот уж и солнце село. И люди с плантации идут. И ночь подступила.

Когда легли спать, взошла большая жёлтая луна. Алимджан, прижавшись к маминой руке, смотрел на луну.

— Мама, — спросил он, — а как зто люди могли туда залететь — на луну? И как это по луне тележка каталась? Ведь луна-то маленькая, с арбуз.

— Луна не маленькая, она большая, — ответила мама сквозь сон, — а про тележку спроси у отца, он лучше знает.

Луна тихо шла по небу, пробиралась среди крупных осенних звёзд. Осветила горы, осветила и деревья, которые стоят там, далеко-далеко, на самом гребне...

«Сад... — думал Алимджан. — Какой же там сад? На высокой горе. Всякие яблони там растут... Груши... айва...»

Заснул и сразу очутился в этом поднебесном саду. Ну и сад! Груши по ведру, сами падают на землю. Берегись, если такая груша упадёт на голову! И виноград — розовый, жёлтый, чёрный... Гроздья висят до самой земли...

«Эй, Нельзя, где ты?» — крикнул Алимджан.

Никто не отозвался. Значит, можно взять винограду. Только ведь за это надо работать в саду?

«Эй, Надо!» — крикнул Алимджан.

И опять никто не отозвался. Алимджан обрадовался — значит, их тут нет.

«Ага! — сказал он. — В гору-то им не подняться!»

Такой весёлый сон снился Алимджану.