Любовь Воронкова

Золотые ключики

Медок и холодок

Алёнка вылезла из лужи и сказала:

— А вода до чего тёплая!

И побежала по улице, по всем лужицам и калужинкам. Таня бросилась за ней.

Они догоняли друг друга, шлёпали босыми ногами по воде, поднимали весёлые брызги и смеялись. Вдруг Алёнка остановилась.

— Гляди-ка, — сказала она, — пионерский вожатый хворост несёт!

Вожатый пионерского отряда Ваня Дозоров услышал Алёнку.

— Это не хворост, — сказал он, — это маленькие деревца — липки.

Таня подбежала к нему:

— Липки! А где же ты их столько накопал?

— Не накопал. В лесничестве взял. Там их в питомнике из семян вырастили...

— А на что они?

— Как «на что»? Сажать будем.

Посреди деревни около избы-читальни кучкой сидели ребята-школьники: кто на ступеньках, кто на брёвнышках. У всех были заступы, и солнечные огоньки то тут, то там загорались на отточенных лезвиях.

— Ну, идите, — сказал Ваня, — некогда мне с вами! А вон и бригада моя собралась, ждёт меня.

В зто время школьники увидели Ваню и побежали ему навстречу:

— Сад в деревню принесли, сад принесли!

Они окружили Ваню Дозорова, разглядывали маленькие деревца, расспрашивали:

— А сколько их тут?

— А где сначала сажать будем?

— Сначала будем сажать вокруг пасеки, — сказал Ваня, — потому что это липка, а пчёлы липовый цвет любят.

— А потом где?

— А потом по всей деревне насажаем. Разных деревьев насажаем. Сирени побольше. Пускай у нас избы как в саду стоят.

— На пасеку так на пасеку! — закричал Вася Бражкин. — Шагай, ребята!

— На пасеку! — подхватила Ариша Родионова.

Настя вскинула заступ на плечо и первая зашагала по тропочке, ведущей на пасеку. Таня уцепилась за Ванин рукав:

— И мы с вами пойдём липки сажать!

Ваня засмеялся:

— И вы? Да вы же не сумеете!

— Сумеем! — сказала Таня.

Тут и Алёнка её поддержала:

— Мы сумеем!

Тогда Ваня дал им два деревца:

— Вот сажайте. Только на пасеку не ходите, вам далеко. Посадите их где-нибудь у своих дворов. Но смотрите, если не справитесь, позовите кого-нибудь из старших. А саженцы зря не губите — они трудов стоят.

И ушёл.

Алёнка посмотрела на своё деревцо и сказала:

— Разве зто деревцо? Это просто какой-то прутик. Он, наверно, нам нарочно сказал.

Таня засмеялась:

— Эх ты, «прутик»! А у прутиков корни бывают?

Ллёнка потрогала пальцами нежный маленький корешок, подумала и больше не стала спорить. Подружки стали советоваться.

— Ты где сажать будешь? — спросила Алёнка. — У ворот или под окнами?

— Я у ворот.

— Ну, тогда и я у ворот. А ты у чьих ворот? — опять спросила Алёнка. — У наших или у ваших?

— Я у наших.

— Ну, тогда и я у ваших.

Дедушка уже кончил копать в палисаднике и поставил заступ в сараюшку, под навес, а сам стал собираться на конюшню. Ему надо было лошадям приготовить корму. Лошади все в поле, на работе, придут с работы — есть захотят.

Таня нашла под навесом заступ и приволокла его к воротам:

— Давай ямки копать!

Но заступ был очень тяжёлый. Такой заступ и поднять-то не поднимешь, не то что им ямки копать!

Дедушка вышел на улицу и увидел, как Таня и Алёнка мучаются с заступом. Он подошёл к ним:

— Вы что это делаете?

— Мы, дедушка, деревья сажаем, — ответила Таня, — липки!

— А ну-ка, дайте сюда заступ, — сказал дедушка. Он взял заступ и выкопал две ямки.

— Ну вот, теперь и сажайте.

Таня и Алёнка посадили свои деревца, примяли вокруг них землю, полили их тёплой водой из калужины...

Светит горячее весеннее солнышко, идут по небу весёлые облака, поют скворцы у скворечен, развёртываются почки на деревьях. И два новых деревца стоят у ворот, расправляют корешки в тёплой земле!

— Мою липку знаешь как звать? — сказала Таня. — Мою липку звать Медок!

Алёнка удивилась:

— А почему?
— А потому, что когда она вырастет, то на ней будут медовые цветы. И на неё пчёлы будут прилетать за мёдом. Вот потому и Медок!

— А как же мою?.. — спросила Алёнка. — Мою тоже Медок?

— Нет, твою пусть как-нибудь ещё!

— А как?

— Знаешь, как? Холодок!

— А почему?

— А потому, что когда она вырастет, то будет густая-прегустая. Кругом будет жара, дышать нечем, а под твоей липкой — холодок! Ну, пусть?

Алёнка улыбнулась и сказала:

— Пусть!