Сорокопут-жулан
Lanius collurio
(Отряд Воробьинообразные, Семейство Сорокопутовые, род Сорокопуты)
Сорокопут-жулан широко распространен на территории нашей страны. Ареал этого вида лишь несколько меньше, чем у серого сорокопута. Жулан не живет ни в Африке, ни в Аравии, ни в Южной Азии. Нет его и на Американском континенте. Расселение жулана на север Сибири и в Европу, по-видимому, произошло недавно, так как всю эту огромную территорию населяют всего 2—3 подвида. Большая часть подвидов (более 6) — обитатели степных и пустынных районов юга нашей страны, Монголии и Китая. Вся Европа и западная часть нашей страны до Енисея заселена одним подвидом.
Однако широко заселяя степные и пустынные районы Евразии, жулан глубоко осваивает всю гигантскую лесную зону от берегов Атлантического до берегов Тихого океана. В лесной зоне он активно населяет не только ландшафты разреженных лесов, рощ, перелесков, но встречается и по небольшим вырубкам, гарям на огородах, по опушкам лесов среди лугов, пойм, полей и даже лесных болот. Главное для этого вида почти повсеместно — наличие зарослей кустарников, граничащих с открытым пространством.
В отличие от серого сорокопута, в большинстве районов жулан — перелетная и лишь на юге — кочующая, иногда зимующая птица. Птицы из Европы, Передней и Центральной Азии зимуют в Африке и Индии, из Восточной Азии — на юго-востоке Азиатского субконтинента.
На местах гнездовий жулан появляется довольно поздно: в средней полосе нашей страны — в мае, на теплом юге — в апреле. Часто первыми прилетают самцы и занимают гнездовые участки. Однако в последние годы, особенно в местах с резким усилением хозяйственной деятельности человека, ухудшением кормовой базы и гнездовых местообитаний, заметно уменьшается численность жуланов, и они чаще прилетают на гнездовья уже парами.
Самцы активно охраняют гнездовые участки. Подолгу сидят на вершинках кустарников и поют.
Самец и самка жулана
Песня жуланов весьма своеобразна. Это негромкое бормотание из множества скрипучих, жужжащих, щебечущих звуков, перемежающихся негромкими трельками, чеканьем, свистовыми, нередко довольно громкими звуками, обычно заимствованными из репертуаров других птиц. Иногда самец может довольно долго, громко и чисто выкрикивать чьи-нибудь позывы или фрагменты песен, чем порой вводит в заблуждение даже опытных натуралистов. Он может, например, свистеть иволгой, канюком или соколом, «манить» покриками различных куликов, вплетать в свою песню фрагменты из песен камышевок, жаворонков, овсянок, пеночек. У некоторых птиц песня может быть особо насыщенной чистыми и мелодичными звуками, или очень напоминать «говорок» славок с разнообразным набором журчащих звуков. Слушать таких певцов — большое удовольствие.
Зачем они это делают?
Пересмешничество в птичьем мире удивительно прежде всего тем, что оно не принадлежит одиночкам. У каждого вида оно является общим даром, поголовной способностью. Одни только ею и живут: у плясуньи или скворца в пении нет ничего своего, заслуживающего внимания. Другое дело, что у одного певца и набор побогаче, и умения побольше, а другой — то ли талантом пониже, то ли ничего приличного в жизни не слыхал. Пересмешничают и те «звезды эстрады», чья личная фантазия достигла предела, а еще хочется блеснуть чем-нибудь эдаким. Самые-самые из певчих дроздов обязательно подберут что-нибудь чужое. У мухоловок-белошеек есть такие певцы, кто к собственной приятной и звонкой песенке соберет что получше чуть ли не у всех лесных солистов.
Пересмешников достаточно и в лесах, и в степях, и в пустыне, у воды и на суше, в горах и на равнинах. Но в чем же смысл пересмешничества? Для собственной услады? Для утверждения превосходства над возможными соперниками без применения силы? Возможно и то, и другое. Но у жулана, кажется, совершенно иная, вполне определенная цель.
Обычно птица-пересмешник не сразу повторяет понравившийся звук, а словно бы прикидывает иногда и день, и больше: получится — не получится, подойдет — не подойдет. А жулан, как эхо: без всяких раздумий и репетиций. Поцвенькала на опушке овсянка и тут же услыхала в ответ свое же «зинь-зинь-зинь-зинь-зиииии». Начала неторопливый счет на березе пеночка-теньковка и сбилась от неожиданности, потому что неподалеку ее голосом затенькал жулан. И синицу он так же огорошил, ее же колокольчиком, только тихо, словно не разжимая клюва.
Он может выложить без пауз и в разной последовательности соловья (да не одно колено!), пересмешку, лесного конька, щегла, вертишейку, желтую трясогузку, скворца (его собственный крик у гнезда), большую синицу, белошейку и серую мухоловку. Всех, кого слышал вокруг. Словно бы каждому говорит на его языке тихо, но внушительно, что место принадлежит его семье. Ведь все коротенькие и бесконечные, звонкие и тихие песни означают сигналы владения каким-никаким, а участком. А ему самому нужна большая, свободная территория, где он мог бы охотиться, кормить птенцов, не делясь ни с кем. Без конкурентов все-таки надежнее: никто не перехватит добычу.
Так ли это на самом деле, проверить трудно. Однако, где бы ни обосновалась пара жуланов, там словно сама собой создается зона отчуждения, в которой избегают поселяться мелкие птицы других видов. На одном дереве могут устроить гнезда и жить в мире иволга и зяблик, мухоловка и пищуха, горихвостка и вертишейка, Рядом с жуланом — никто! Птицы боятся угрюмого караульщика. Интересно, что рядом с извечной птичьей смертью - ястребом прямо-таки с каким-то фатальным бесстрашием поют и строятся зарянки, коньки, дрозды, черноголовки, как бы не ведая о замашках желтоглазого соседа, не зная, что никому из них не взрастить новое поколение. А рядом с жуланом ни славка не посвистит, спрятавшись в кустах, ни весничка не пощебечет на вершине густой липы.
Да, маленький и нарядный сорокопут — птичий враг, самый мелкий из пернатых птицеловов мира. На птиц охотятся и самцы, и самки с одинаковой дерзостью, настойчивостью и умением. Однажды видели, как жулан со своего присада увидел самца-варакушку с кормом и полетел следом бреющим полетом, надеясь поживиться в гнезде. Пара варакушек трижды отгоняла его прочь. Потом прилетела и его самка и дважды пыталась напасть на самку-варакушку. Отбились и от нее. Но двух птенцов, найдя гнездо, разбойники выкрали в тот же день. Нападение из засады на птенцов и слетков удается легко, но за взрослыми птицами приходится гоняться. И многие лесные певцы прекрасно знают о наклонностях певчего хищника и боятся его настолько, что, стараясь прогнать со своего участка, лишь тревожно стрекочут, жужжат, свистят, с явной опаской перескакивая по веткам за его спиной. Такое отношение может проявляться к жуланам даже там, где они ведут самый непредосудительный образ жизни, словно постники питаясь лишь одними насекомыми, не употребляя сами и не давая птенцам ни птичьего, ни мышиного, ни лягушачьего, ни ящеричного мяса.
А если предположить, что в пересмешничестве жулана не открытое и честное предупреждение, а злонамеренное коварство? Что, если он, спев песню на чужом языке, может ввести в заблуждение легковерную славку-черноголовку, спровоцировать на поиск соперника, проникшего в ее владения, подбить на выяснение отношений крошечную пеночку-весничку? Но, во-первых, ко времени усердной охоты на птиц жуланы перестают петь вообще. Во-вторых, нередко жуланы с прилета поют голосами тех, кто еще в пути, и помнят тех, кто пытался присоседиться к ним год назад, а может, еще раньше. В-третьих, пересмешничают жуланы, не знающие вкуса птичьего мяса. В-четвертых, жуланы могут "ошибаться" и вставлять в свои песни жабьи трели и лягушачье кваканье. В-пятых, один из жуланьей родни, чернолобый сорокопут, который питается только насекомыми, тоже пересмешничает. Но вот его-то как раз и не боятся ни зяблики, ни трясогузки: оставаясь на своих территориях, они просто стараются не слишком часто попадаться ему на глаза.
Молодые жуланы, вылетев из-под родительской опеки, уже обладают родовыми приемами охоты, но им не хватает смелости или уверенности, чтобы напасть на крупную добычу. Как-то в дни жуланьего отлета наблюдателя-натуралиста привлекла странная «пляска» молодой птицы на широком низком пне. Жулан то скакал по краю торца, всплескивая крыльями, то спрыгивал на землю, как бы прячась и тут же появляясь уже на другой стороне пня. Обычно таким способом сорокопуты выпугивают затаившуюся или спрятавшуюся жертву. А сорокопут, размахивая хвостом, «плясал» на голом пне, как на маленькой сцене. Причина пляски выяснилась вблизи: прижавшись к уступчику от двух пропилов и надувшись тугим пузырем, лежала, греясь на солнышке, чумазая чесночница. Она казалась слепой, до того узки были на ярком свету щелочки зрачков. А воздухом накачалась для острастки, чтобы стать побольше. В жуланенке боролись желание попробовать мясца и страх перед неведомой головой с выпученными незрячими глазами, без туловища, без хвоста. Он не осмеливался клюнуть странное существо и старался спугнуть его, чтобы ухватить за бок или сзади. Но перед такой кикиморой пляши не пляши — проку мало.
Есть у жулана еще одна повадка, присущая и другим сорокопутам, — накалывать на колючку крупную, которую не проглотить разом, не съесть в один присест, добычу. Но и эта манера проявляется далеко не у всех птиц и не в каждой местности.
Так что этот красивый пересмешник — и хищник, и насекомоядный, но в отличие от множества по-настоящему насекомоядных птиц не берет в клюв вегетарианской пищи — ни семян, ни ягод, ни как корма или лакомства, ни для утоления жажды — и птенцам ничего, кроме жуков, стрекоз, кузнечиков, бабочек и пауков, не дает.
Гнездо, в отличие от большинства сорокопутов и других птиц, у этого вида строит в основном или даже исключительно самец в течение 3—4 дней, а в плохую погоду и дольше. Чаще гнездо располагается на кустах, у крупных стволиков или в сплетении ветвей. На юге, в зарослях камышей по берегам озера Балхаш и в других, преимущественно степных и пустынных районах, жулан регулярно гнездится в камышах, сплетая гнездо не только из травинок и корешков, как обычно, но и из стебельков и листьев камыша, обильно выстилая его растительным пухом и метелками самих камышей. Гнездо довольно большое, часто небрежное. Жулан сплетает его из веточек, сухих травинок, а лоток обильно выстилает шерстью, иногда конским волосом и перьями.
Кладки в конце мая — июне, в Сибири — иногда в июле. В полной кладке 4—7 яиц. Есть у жуланов одна особенность. В одном лесу легче найти пять-шесть гнезд этих сорокопутов с разными по расцветке яйцами, нежели два, в которых оттенок скорлупы и пятнышек на ней будет одним и тем же. Каких-либо различий во внешности всех самок-соседок не отыскать, но одна несет яйца телесно-розового цвета с мелким малиновым крапом, другая — цвета топленого молока с едва различимыми пятнышками, в гнезде третьей яйца почти белые, а крапинки на них двух цветов: серые и коричневые, у четвертой — скорлупа, как дымка летнего неба. И разброс пятнышек, и размеры их тоже разные: то они образуют четкий поясок у тупого конца яйца, то рассеяны довольно равномерно, то поясок едва обозначен и сдвинут к середине. А птенцы изо всех вылупятся словно двойники!
Кладка сорокопута-жулана
Насиживает самка. Самец иногда подкармливает ее и во время насиживания держится недалеко от гнезда, активно охраняя и смело защищая гнездо и самку. Иногда, по-видимому, только у некоторых пар самец подменяет самку на гнезде. Насиживание в течение 14 дней, а в плохую погоду 15—16 начинается до окончания кладки, так как в гнезде обычно бывают разновозрастные птенцы. Выкармливают молодых оба родителя 12—15 дней. Птенцы выходят из гнезда, еще не умея летать, и при опасности прячутся в траве. В году одна кладка, но при гибели первой возможно повторное гнездование.
Птенцов жулан выкармливает насекомыми, в основном жуками, прямокрылыми. В его корме встречаются бабочки, личинки насекомых, перепончатокрылые. В питании взрослых птиц обычно также преобладают насекомые. Эта относительно некрупная птица нередко добывает и позвоночных: мелких ящериц, лягушек, полевок и мышей, особенно в местах и в периоды нехватки насекомых. Среди птиц в добыче жулана чаще встречаются мелкие формы: пеночки, славки, воробьи, овсянки, трясогузки. Известны редкие случаи нападения жуланов на птенцов дроздов, фазанов и куропаток.
Фото: Ирина Телесова (Самара)
Отлет жуланов в средней полосе России наблюдается в сентябре. Но иногда они встречаются и в октябре. В Сибири отлет начинается раньше. На местах зимовок и в южных районах нашей страны в период осенних миграций жулан встречается поодиночке, парами и небольшими группками в 5—6 птиц.
