Любовь Воронкова

Село Городище

Ромашка командует

Утром первой заботой Груни было повидать Ромашку. Она пришла в ригу. Но оказалось, что Ромашка уже ушел к забоям.

Груня побежала на реку.

Утро было свежее. Пели жаворонки. Цветы на лугу открывались навстречу солнцу, а на каждой травинке висела светлая капелька росы.

Груня еще издали увидела Ромашку. Он прилаживал удочку возле кустов.

— Ромашка! — дружелюбно окликнула его Груня.

Ромашка быстро взглянул на нее, но не ответил, а продолжал делать свое дело, будто тут и нет никого. Груня усмехнулась:

— Ромашка, ты что говорил?

— Ничего не говорил.

— Ты говорил, что мы твои гряды испортили...

— Ну и что?

— А вот и не мы! Это Трофим. У него козы убежали. А он их сгонял. Вот как было! А ты ничего не разобрал! Ничего! И скорей — на нас! А товарищи разве так делают? Товарищи так не делают. Товарищи сначала узнают, сначала спросят. И товарищи если им говорят «нет» или «да», так они верят. А ты — и не спросил и не поверил! Эх, ты!

Груня не собиралась ссориться. Но против воли обида одолела ее. Она повернулась и, не оглядываясь, быстро пошла от реки.

Ромашка молча смотрел ей вслед. Но тут плеснула вода, удочка дрогнула, и все внимание Ромашки устремилось на нее.

Однако, вытягивая из воды жерлицу, на конце которой дергалась и металась узкая молодая щучка, Ромашка машинально повторял вполголоса:

— Трофим... Так бы и говорили сразу, что Трофим... А я почем знал?

Вытащив щучку, Ромашка беззлобно погрозил кулаком по направлению к деревне:

— Ну, подожди ты у меня, Белый Гриб! Я тебе бубны выбью! Запустил коз — так и скажи, что запустил. А людей в обман вводить нечего!

В этот день в огородах сажали последнюю рассаду. Ромашка еще хмурился, он не знал, как ему повернуть свои отношения с ребятами. Он чувствовал свою вину, а сознаться в этом не мог. Он делал ямки для рассады и поглядывал исподлобья то на Женьку, то на Груню. Что бы это им сказать? Вот сейчас он спросит, кто за рассадой ходил.

Ну и глупый вопрос! И так всем известно, что за рассадой ходили Федя и Козлик.

Пока Ромашка раздумывал, с чего бы ему начать, Груня сама обратилась к нему.

— Ромашка, — как всегда дружелюбно, сказала она, — ты ямки сделаешь и уйдешь? Или с нами сажать будешь?

— А чего ж я уйду? — мирным голосом ответил Ромашка, втайне обрадованный. — Конечно, сажать буду.

— Вот и хорошо, — сказала Груня. — А то тетка Елена просила подольше поработать сегодня, потому что рассады много...

Ромашка поглядел на голубовато-зеленую грудку капустной рассады:

— Рассады-то много. Только вот работают у тебя больно лениво. Кабы я бригадир был...

— А пожалуйста, — весело согласилась Груня, — вот бы мне-то хорошо было!

— Так ведь сразу нельзя, — возразил Ромашка, — это ведь снова выбирать надо... А вот помочь, если хочешь, помогу. С ними круче надо. Надо, чтобы они боялись. А ты что? Ты — как курица. Но подожди, я сейчас наведу порядок... Эй, Раиса! — закричал он через минуту. — Ты что — живая или мертвая? Шевели руками!

— А ты что за начальник?

— Вот и начальник. Работать надо... Федь, оглянись назад!

— А что? — спросил Федя оглядываясь.

— А то. Не видишь — что?

Ромашка подошел к Феде, неожиданно взял его сзади за шею и пригнул почти к самой грядке.

— Как сажаешь? У тебя рассада на боку лежит! Видишь теперь?

— Отпусти шею!

Федя высвободился из Ромашкиных рук и, надувшись, отошел к изгороди.

— Куда пошел? Сажай капусту! — крикнул Ромашка.

Но Федя не обернулся. Он стоял, обиженно посапывая носом, и ворчал:

— Что большой — то и шею гнуть? Подожди, я тебе припомню. Не буду капусту сажать, вот и все! Сажай сам!

— Раиса! — снова закричал Ромашка. — Ты опять спишь? Опять отстаешь?

— Ну и не кричи! — рассердилась Раиса. — Только и кричит! Как делаю, так и буду делать.

— Нет, не так будешь делать! А будешь делать, как я велю!

— Ох, какой!

— А вот такой! Будешь работать как следует или нет?

Раиса вскочила, швырнула в межу рассаду и решительно пошла с огорода.

— Ромашка, — негромко сказала Груня, — ну, что ты!

— Пусть идет, — ответил Ромашка, — все равно от нее толку нет.

Все молчали. Женька, усмехаясь, поглядывал на Ромашку, строил ему рожи исподтишка. А потом, чтобы развлечься, начал придумывать.

— Как вы думаете, что вырастет вот из этого корня? — спросил он.

— Кочан. А то что же?

— Из этого корня у меня вырастет дыня. Сейчас я скажу волшебное слово. Тише! «Фун-ти-брыня — вырасти дыня!» Готово! — И он проворно примял землю вокруг корешка.

Девочки засмеялись.

— А вот из этого вырастет у меня... хм... ананас! Тише! «Фун-ти-брас — будет ананас!» Готово!

Вдруг толчок в спину заставил его покачнуться. Ромашка стоял перед ним:

— Ты что это, на работе или фокусник на ярмарке?

Женька обозлился и, размахнувшись, ударил Ромашку в грудь.

Они вцепились друг в друга, как петухи. Стенька подскочила разнимать их.

— Бросьте сейчас же! Бросьте! — кричала она и стучала кулаками по спине то одного, то другого.

Козлик со страху убежал в дальний угол, забился в смородиновый куст и глядел оттуда. Ромашка опомнился первый и выпустил Женьку.

— Очень надо с дураками работать! — сказал Женька и, сверкая черными злыми глазами, с пылающим лицом, пошел на другой огород, где работали взрослые.

Груня с сокрушением смотрела на потоптанную грядку, на испорченный корешок рассады, на опустевший огород.

— Вот как ты мне помог, Ромашка! Вот как ты мне помог! — сказала она. — Знаешь что?.. Лучше уж ты сажай капусту, Ромашка... А мне больше не помогай. Уж я как-нибудь сама.

— Как хочешь, — пробурчал Ромашка и отошел на свою борозду.

Груня вызвала Козлика из куста. Уговорила и умаслила Федю.

В этот день работали наравне с большими дотемна и очень устали. Еле заступы до дому доволокли.

Но зато завтра! Завтра — отдых! Больше никаких дел ребятишкам нет, гуляй, пока сорняки в огород не нагрянут!