Ганс Христиан Андерсен
МАЛЕНЬКИЙ КЛАУС И БОЛЬШОЙ КЛАУС
В одной деревне жили два человека. Они были тёзки, того и другого звали Клаусом, но у одного было четыре лошади, а у другого только одна; так вот, чтобы их различать, того, у которого было четыре лошади, прозвали Большим Клаусом, а другого — Маленьким Клаусом. Послушаем-ка теперь, что с ними случилось; это ведь быль!
Всю неделю Маленький Клаус должен был пахать поле Большого Клауса и притом на своей единственной лошадке. Зато Большой Клаус в свою очередь помогал ему раз в неделю — по воскресеньям. Большой Клаус давал Маленькому Клаусу своих четырёх лошадей. Ух ты, как звонко щелкал кнутом Маленький Клаус над всей пятеркой! Словно все лошади были его собственными. Солнце сияло, колокола звонили к обедне, разряженные люди шли с молитвенниками подмышкой в церковь, послушать проповедь священника. Все они видели, что Маленький Клаус пашет на пяти лошадях, а он, ликуя, щелкал кнутом да покрикивал:
— Эх вы, лошадушки вы мои!
— Не смей так говорить!— сказал ему однажды Большой Клаус. — У тебя ведь только одна лошадь!
Но вот опять кто-нибудь проходил мимо, и Маленький Клаус, позабыв о том, что ему запретили так говорить, снова покрикивал:
— Ну вы, лошадушки вы мои!
— Перестань сейчас же! — приказал ему, наконец, Большой Клаус. — Если ты скажешь это ещё хоть раз, я возьму да стукну твою лошадь по лбу. Ей тогда сразу конец придёт!
— Не буду больше! — сказал Маленький Клаус. — Право же, не буду!
Но тут кто-то опять прошёл мимо и поздоровался с ним, а он от радости, что пашет на целых пяти лошадях, снова щёлкнул кнутом и закричал:
— Ну вы, лошадушки вы мои!
— Вот я тебе покажу твоих лошадушек! — обозлился Большой Клаус.
Взял топор — да как хватит лошадь Маленького Клауса обухом по лбу. Убил наповал.
— Эх, нет теперь у меня ни одной лошадки! — проговорил Маленький Клаус и заплакал.
Немного погодя он снял с лошади шкуру, высушил её хорошенько на ветру и положил в мешок, потом взвалил мешок на спину и пошёл в город продавать шкуру.
Идти пришлось очень далеко, через большой тёмный лес, а тут ещё непогода разыгралась. Маленький Клаус заблудился, а когда выбрался на дорогу, уже совсем стемнело. До города было ещё далеко, да и домой не близко; никак нельзя было добраться ни туда, ни сюда раньше, чем наступит ночь.
При дороге стоял большой крестьянский двор; ставни в доме были уже закрыты, но сквозь их щели проникал свет.
«Тут я, пожалуй, найду себе приют на ночь», — подумал Маленький Клаус и постучался.
Хозяйка отперла дверь, но, узнав, чего он хочет, отказалась его впустить, объяснив, что мужа её нет дома, а без него она не должна принимать гостей.
— Видно, придётся переночевать на дворе! — сказал Маленький Клаус, когда хозяйка захлопнула дверь перед его носом.
Возле дома стоял большой стог сена, а между стогом и домом — сарайчик с плоской соломенной крышей.
— Вот там я и улягусь! — сказал Маленький Клаус, глядя на эту крышу. — Чудесная постель! Аист, надо надеяться, не слетит туда и не клюнет меня в ногу!
Это он сказал потому, что на крыше дома стоял живой аист в своём гнезде.
Маленький Клаус влез на крышу сарая, растянулся на соломе и принялся ворочаться с боку на бок, стараясь улечься поудобнее. Ставни в доме закрывали только нижнюю половину окон, и Маленький Клаус хорошо видел всё, что делается в горнице.
В горнице был накрыт большой стол, а на нём — и вино, и жаркое, и отменная рыба; за столом сидели хозяйка и пономарь, — больше никого.
Хозяйка наливала гостю вино, а он уплетал рыбу, — он был большой до неё охотник.
«Вот бы мне присоседиться!» — подумал Маленький Клаус и, вытянув шею, заглянул в окно. Боже, какой великолепный пирог он увидел! Вот так пир!
Но тут он услышал, что кто-то подъезжает к дому, — вернулся домой хозяйкин муж. Это был очень хороший человек, но водилась за ним одна слабость: он видеть не мог пономарей. Стоило крестьянину встретить пономаря, как он приходил в бешенство. Потому-то пономарь и выбрал время, когда его не было дома, чтобы зайти к его жене, а добрая женщина постаралась угостить гостя на славу. Оба они до смерти перепугались, когда хозяин вернулся, и хозяйка попросила гостя поскорее влезть в большой пустой сундук, стоявший в углу. Пономарь послушался — он ведь знал, что бедняга хозяин терпеть не может пономарей, — а хозяйка проворно убрала все угощение в печку: если бы её муж увидел кушанье и вино, он, конечно, спросил бы, кого она вздумала угощать.
— Ах! — громко вздохнул Маленький Клаус, лежа на сарае и глядя, как исчезает вкусная еда.
— Кто там? — спросил крестьянин и увидел Маленького Клауса. — Ты чего тут лежишь? Пойдём-ка лучше в горницу!
Маленький Клаус объяснил, что заблудился, припоздал, и попросился переночевать.
— Ну что ж, ночуй! — сказал крестьянин. — Только сперва нам с тобой надо подкрепиться.
Хозяйка встретила их обоих очень ласково, накрыла на стол и вынула из печки большой горшок каши.
Крестьянин проголодался и ел с большим аппетитом, а у Маленького Клауса из головы не шли жаркое, рыба и пирог, спрятанные в печке.
Под столом, у ног Маленького Клауса, лежал мешок с лошадиной шкурой, той самой, которую он нёс продавать. Каша не лезла ему в горло, и вот он придавил мешок ногой; сухая шкура громко заскрипела.
— Т-сс! — сказал Маленький Клаус мешку, а сам опять наступил на него, и шкура заскрипела громче прежнего.
— Что там у тебя? — спросил хозяин.
— Да это всё мой колдун! — сказал Маленький Клаус. — Говорит, что не стоит нам есть кашу, — он уже наколдовал для нас полную печку всяких вкусных кушаний: там и жаркое, и рыба, и пирог.
— Вот так штука! — воскликнул крестьянин, мигом открыл печку и увидел там разные блюда, одно другого лучше. Мы-то знаем, что их туда спрятала его жена, а он думал, что это всё колдун наколдовал.
Жена не посмела сказать ни слова и живо поставила все блюда на стол, а муж с гостем принялись уплетать и жаркое, и рыбы, и пирог. Но вот Маленький Клаус опять наступил на мешок, и шкура заскрипела.
— Что он сейчас сказал? — спросил крестьянин.
— Да вот, говорит, что наколдовал нам ещё три бутылки вина; они тоже в печке, — ответил Маленький Клаус.
Пришлось хозяйке вытащить и вино. Крестьянин выпил малую толику и совсем развеселился. И вот ему до смерти захотелось иметь такого колдуна, как у Маленького Клауса.
— А может он вызвать чёрта? — спросил крестьянин. — Вот на кого я бы посмотрел: ведь мне сейчас весело!
— Да! ответил Маленький Клаус. — Мой колдун может сделать всё, что я захочу. Правда? — спросил он у мешка, а сам наступил на него, и шкура заскрипела.
— Слышишь? Он отвечает: «Да». Только чёрт очень уж безобразный, не стоит на него смотреть!
— Ну, я его ни капельки не боюсь! А какой он на вид?
— Да вылитый пономарь!
— Тьфу! — плюнул крестьянин. — Вот мерзость! Надо тебе сказать, что я видеть не могу пономарей! Но всё равно, ведь я знаю, что это чёрт, и мне будет не так противно! К тому же я сейчас набрался храбрости, это очень кстати. Только пусть он не подходит слишком близко!
— А вот я сейчас скажу колдуну! — проговорил Маленький Клаус, наступил на мешок и прислушался.
— Ну что?
— Он велит тебе пойти и открыть вон тот сундук в углу: чёрт в нём спрятался. Только придерживай крышку, а то он выскочит.
— А ты помоги придержать! — сказал крестьянин и пошёл к сундуку, в который хозяйка спрятала пономаря.
Пономарь был ни жив ни мёртв от страха. Крестьянин приоткрыл крышку и заглянул в сундук.
— Тьфу! — закричал он и отскочил прочь. — Видел, видел! Точь-точь наш пономарь! Вот гадость-то!
Подобную неприятность необходимо было запить, и собутыльники попивали винцо до поздней ночи.
— А колдуна этого ты мне продай! — сказал крестьянин. — Проси, сколько хочешь, хоть целую мерку денег!
— Нет, не могу! — отозвался Маленький Клаус. — Подумай, какую пользу я от него имею!
— Продай! Мне страсть как хочется его заполучить! — сказал крестьянин и принялся упрашивать Маленького Клауса.
— Ну, ладно, — проговорил, наконец, Маленький Клаус, — будь по-твоему. Ты со мной обошёлся ласково, пустил меня переночевать, так бери себе моего колдуна за мерку денег; но смотри — насыпай пополнее!
— Хорошо! — сказал крестьянин. — Только возьми уж кстати и сундук; я и часу не хочу держать его у себя в доме. Почём знать, может чёрт всё ещё там сидит.
Маленький Клаус отдал крестьянину свой мешок с высушенной шкурой и получил за него полную мерку денег; а ещё крестьянин дал ему в придачу большую тачку, чтобы было на чём везти деньги и сундук.
— Прощай! — сказал Маленький Клаус и покатил тачку с деньгами и сундуком, в котором всё ещё сидел пономарь.
По ту сторону леса протекала большая глубокая река, да такая быстрая, что трудно было бороться с её течением. Через реку был перекинут большой новый мост. Маленький Клаус встал посредине моста и сказал как можно громче, чтобы пономарь услышал:
— К чему мне этот дурацкий сундук? Ну и тяжёлый! Словно камнями набит. Замучаюсь я с ним. Брошу-ка его в реку; приплывёт он ко мне домой сам — ладно, а не приплывёт — и не надо!
И вот Маленький Клаус взялся за сундук одной рукой и слегка приподнял его, точно собираясь столкнуть в воду!
— Постой! — закричал в сундуке пономарь. — Выпусти меня сначала!
— Ай! — крикнул Маленький Клаус, делая вид, что испугался. — Он всё ещё тут! В воду его скорее! Пусть потонет!
— Нет, нет! Это не черт, это я! — кричал пономарь. — Выпусти меня, я тебе целую мерку денег дам!
— Вот это дело другое! — сказал Маленький Клаус и открыл сундук.
Пономарь мигом выскочил оттуда и столкнул пустой сундук в воду. Потом они пошли к пономарю, и Маленький Клаус получил ещё целую мерку денег. Теперь вся тачка была доверху набита деньгами.
— А лошадка-то мне недурной барыш принесла! — сказал себе Маленький Клаус, когда пришёл домой и высыпал на пол всю кучу денег. — Вот разозлится Большой Клаус, когда узнает, как я разбогател по милости своей единственной лошади! Только не стану я всего рассказывать.
И он послал к Большому Клаусу мальчика попросить мерку, которою мерят зерно.
«На что она ему нужна?» — подумал Большой Клаус и вымазал дно мерки дёгтем: авось, мол, к нему что-нибудь да пристанет. Так оно и вышло: получив свою мерку, Большой Клаус увидел, что к её дну прилипли три новеньких серебряных монетки.
— Вот так штука! — сказал Большой Клаус и сейчас же побежал к Маленькому Клаусу.
— Откуда у тебя столько денег?
— Вчера вечером продал шкуру своей лошади.
— С барышом продал! — сказал Большой Клаус.
Побежал домой, взял топор и прикончил всех своих четырёх лошадей, потом снял с них шкуры и отправился в город продавать их.
— Шкуры! Шкуры! Кому нужны шкуры! — кричал он по улицам.
Все сапожники и кожевники сбежались к нему и стали спрашивать, сколько он просит за шкуры.
— Мерку денег за штуку! — отвечал Большой Клаус.
— Да ты с ума сошёл! — возмутились покупатели. — У нас столько денег не водится, чтобы их мерками тратить!
— Шкуры! Шкуры! Кому нужны шкуры! — кричал он опять и всем, кто спрашивал, почём у него шкуры, отвечал: — Мерку денег за шкуры.
— Да он нас дурачить вздумал! — закричали сапожники и кожевники, похватали кто ремень, кто кожаный передник и принялись хлестать Большого Клауса.
— «Шкуры! Шкуры!» — передразнивали они его. — Вот мы тебе покажем шкуры! Дождёшься, что кровью харкать будешь, красными поросятами плеваться! Вон из города!
И Большой Клаус давай бог ноги! Сроду его так не колотили.
— Ну, — проговорил он, добравшись до дому, — поплатится же мне за это Маленький Клаус! Убью его!
А у Маленького Клауса как раз умерла старушка бабушка; она, правда, была очень жадная и злая, но он всё-таки её жалел и на ночь уложил в свою тёплую постель: авось оживёт, думал. А сам уселся в углу, на стуле, — так ему случалось спать и прежде.
Ночью дверь открылась, и вошёл Большой Клаус с топором в руках. Он знал, где стоит кровать Маленького Клауса, подошел к ней — и хвать по лбу того, кто на ней лежал. Думал, что это Маленький Клаус лежит, а там была мёртвая бабушка.
— Вот тебе! Не будешь больше меня дурачить! — сказал Большой Клаус и пошёл домой.
— Ну и злодей! — воскликнул Маленький Клаус. — Это он меня укокошить хотел! Хорошо, что бабушка уже умерла, а то бы ей не поздоровилось!
Тут он одел бабушку в праздничное платье, потом попросил у соседа лошадь и запряг её в тележку, а старушку усадил на заднее сиденье так, чтобы она не свалилась. Сел в тележку сам и покатил по лесу. Когда солнышко встало, они подъехали к большому постоялому двору. Маленький Клаус остановился и пошёл заказать себе чего-нибудь поесть.
Хозяин постоялого двора был человек богатый и в общем не плохой, но слишком уж горячий, точно перцем и табаком начинённый.
— Здравствуй! — сказал он Маленькому Клаусу. — Что это ты нынче расфрантился спозаранку?
— Да вот, пришлось бабушку в город везти, — ответил Маленький Клаус, — она там, в тележке, осталась; ни за что не хочет вылезать. Пожалуйста, отнесите ей туда стаканчик мёду; только говорите погромче: глуховата она!
— Ладно! — согласился хозяин. Взял большой стакан мёду и понёс его мёртвой бабушке; а та сидела в тележке прямая, как палка.
— Вот, прислал вам внучек стаканчик мёду! — проговорил хозяин, подойдя к тележке, но старуха не ответила ему ни слова, даже не пошевельнулась.
— Слышите? — закричал хозяин во весь голос. — Ваш внук посылает вам стакан мёду!
Ещё раз прокричал он то же самое и ещё раз — не шелохнулась старуха. Тогда он рассердился и запустил ей стаканом прямо в лицо, так что мёд потёк у неё по носу, а сама она опрокинулась навзничь, — Маленький Клаус ведь не привязал её, а только прислонил к спинке скамейки.
— Что ты наделал? — завопил Маленький Клаус и, выскочив из дома, схватил хозяина за шиворот. — Ты мою бабушку убил! Погляди, какая у неё дырка во лбу!
— Вот беда-то! — заохал хозяин, всплеснув руками. — И всё из-за моей горячности! Маленький Клаус, друг, я тебе целую мерку денег дам, а бабушку твою похороню, как свою собственную, только ты про всё, что было, — молчок! Не то мне голову отрубят, а это не очень-то приятно!
И вот Маленький Клаус получил целую мерку денег, а хозяин похоронил его старую бабушку не хуже, чем свою собственную.
Маленький Клаус опять вернулся домой с целой кучей денег и сейчас же послал к Большому Клаусу мальчика за меркой.
— Как так? — удивился Большой Клаус. — Да неужто я его не убил? Надо посмотреть своими глазами.
И он сам понёс мерку Маленькому Клаусу.
— Откуда это у тебя такая куча денег? — спросил он и даже глаза вытаращил, увидев, сколько у его соседа прибавилось денег.
— Убил-то ведь ты не меня, но мою бабушку, — ответил Маленький Клаус, — а я её продал за мерку денег!
— С барышом продал! — сказал Большой Клаус; побежал домой, взял топор и убил свою старую бабушку, потом положил её в тележку, отвёз в город к аптекарю и предложил ему купить мёртвое тело.
— Чьё оно и где вы его взяли? — спросил аптекарь.
— Это моя бабушка! — ответил Большой Клаус. — Я убил её, чтобы продать за мерку денег!
— Господи помилуй! — воскликнул аптекарь. — Да вы сами не знаете, что говорите! Берегитесь, за это с вас могут голову снять!
И аптекарь растолковал Большому Клаусу, каких дел он наделал, какой он дурной человек и как его за это накажут. Большой Клаус перепугался, опрометью выскочил из аптеки, сел в тележку, стегнул по лошадям и помчался домой. Аптекарь и все вокруг подумали, что он сумасшедший, и потому не стали его ловить.
— Ну и поплатишься ты мне за это, ну и поплатишься, Маленький Клаус! — вскричал Большой Клаус, выехав на дорогу.
И как только добрался он до дому, взял огромный мешок, пошёл к Маленькому Клаусу и сказал:
— Ты опять меня одурачил! Сперва я убил своих лошадей, а теперь и бабушку! И всё это по твоей милости! Но уж больше тебе меня не надуть!
И вот он схватил Маленького Клауса и засунул его в мешок, а мешок завязал, вскинул себе на спину и крикнул:
— Пойду утоплю тебя!
До реки было не близко, и Большому Клаусу стало тяжело тащить Маленького. Дорога шла мимо церкви, из которой доносились звуки органа, да и молящиеся хорошо пели хором. Большой Клаус поставил мешок с Маленьким Клаусом у самых церковных дверей и подумал, что не худо бы зайти в церковь послушать псалом, а потом уж идти дальше. Маленький Клаус не мог ведь вылезти из мешка без чужой помощи, а весь народ был в церкви. И вот Большой Клаус вошёл туда.
— Ох-ох! — вздыхал Маленький Клаус, ворочаясь в мешке; но как он ни старался развязать мешок — не мог. В это самое время проходил мимо старый, седой как лунь пастух, который гнал своё стадо, с большим посохом в руках. Коровы и быки набежали на мешок с Маленьким Клаусом и повалили его.
— Ох-ох! — заохал Маленький Клаус. — Какой я молодой, а уже должен отправится в царство небесное!
— А я, несчастный, совсем одряхлел, но всё никак не могу туда попасть! — сказал пастух.
— Развяжи мешок! — закричал Маленький Клаус. — Полезай на моё место — живо туда попадешь!
— С большим удовольствием! — сказал пастух и развязал мешок, а Маленький Клаус мигом выскочил на волю.
— Теперь ты будешь пасти скотину! — сказал старик и влез в мешок.
Маленький Клаус завязал его и погнал стадо дальше.
Немного погодя из церкви вышел Большой Клаус и взвалил мешок себе на спину; тут ему сразу показалось, что мешок стал гораздо легче: ведь Маленький Клаус весил вдвое больше старика пастуха.
«Ишь как теперь легко стало! А всё оттого, что я прослушал псалом!» — подумал Большой Клаус, а когда дошёл до широкой и глубокой реки, бросил в неё мешок с пастухом и, полагая, что там сидит Маленький Клаус, крикнул:
— Ну вот, вперёд не будешь меня дурачить!
Затем он отправился домой, но у перепутья встретил Маленького Клауса с целым стадом!
— Вот тебе раз! — воскликнул Большой Клаус. — Да разве я тебя не утопил?
— Утопил, конечно! — ответил Маленький Клаус. — Прошло уже с полчасика с тех пор, как ты меня в реку бросил.
— Так откуда же ты взял такое громадное стадо? — спросил Большой Клаус.
— А это водяное стадо! — ответил Маленький Клаус. — Расскажу тебе целую историю. Но сначала скажу спасибо за то, что ты меня утопил, — как видишь, я теперь разбогател! Правда, страшновато мне было в мешке. Ветер так и засвистел в ушах, когда ты бросил меня в холодную воду. Я сразу пошёл ко дну, но не ушибся: там на дне растёт нежная, мягкая травка, — в неё-то я и упал. Мешок сейчас же развязался и, откуда ни возьмись, появилась девушка, да такая красотка! В белом, как снег, платье и зелёном венке на мокрых волосах. Она взяла меня за руку и сказала: «А, это ты, Маленький Клаус? Слушай: прежде всего бери этот скот, а в миле отсюда, на дороге, пасётся другое стадо, побольше, — иди к нему, я дарю его тебе».
Тут я увидел, что для водяных жителей река всё равно что дорога: они ездят и ходят по дну от самого озера и до верховьев реки. До чего хорошо! Какие цветы, какая свежая трава! А рыбки шмыгают мимо моих ушей — точь-в-точь как у нас здесь птички! Что за красавцы попадались мне навстречу и какие чудесные стада у изгородей и канав!
— Почему ты так скоро вернулся? — спросил Большой Клаус. — Если там так хорошо, меня оттуда нипочём не выманили бы!
— А я это неспроста сделал! — сказал Маленький Клаус. — Я тебе уже говорил, что водяная девушка велела мне отправиться за другим стадом, которое пасётся при дороге, всего в одной миле от того места, где мы с нею встретились, — дорогой она называет реку, другой дороги у них нету; а река так петляет, что мне пришлось бы сделать здоровой крюк, пойди я по дну. Вот я и решился выбраться на сушу да шагать прямиком к тому месту, где ждёт меня моё водяное стадо; так я сокращу путь почти на полмили.
— Экий счастливец! — сказал Большой Клаус. — А как ты думаешь, я тоже получу стадо, если спущусь на дно?
— Конечно! — ответил Маленький Клаус. — Только я не могу тащить тебя в мешке до реки, больно уж ты тяжёлый. Хочешь, дойди до неё сам и влезь в мешок, а я с превеликой охотой сброшу тебя в воду!
— Спасибо! — проговорил Большой Клаус. — Но берегись: если я там не получу стада, я тебя изобью, так и знай!
— Ну, ну, не кипятись! — сказал Маленький Клаус; и они пошли к реке.
Скоту очень хотелось пить, и, едва завидев воду, всё стадо бросилось к ней.
— Погляди, как они торопятся! — сказал Маленький Клаус. — Это им не терпится поскорее попасть домой — на дно!
— А ты сперва помоги мне, а не то я тебя изобью! — сказал Большой Клаус и влез в мешок, который лежал на спине у одного быка. — Да положи мне в мешок камень, а то я, пожалуй, не пойду ко дну!
— Пойдёшь! — возразил Маленький Клаус, но всё-таки положил в мешок большой камень, потом крепко завязал мешок и столкнул его в воду. Бултых! — и Большой Клаус пошёл прямо ко дну.
— Ох, боюсь, не найдёт он там ни коров, ни быков! — сказал Маленький Клаус и погнал своё стадо домой.
