Андрей Асковд

Как мы с Вовкой. Книга вторая. На Юг

Доброе утро

Утром мы проснулись от странного шума. Было похоже, как будто воет сирена. Причём очень нестабильно и с надрывом.

— Что это такое? — подскочил папа, глядя на часы. — Семь утра.

— Пожар, что ли? — донесся голос с мансарды.

Мама посмотрела на нас. Мы отрицательно замотали головами, как бы говоря, что мы к этому не имеем никакого отношения. Даже косвенного. Тут в дверь постучали.

— Можно войти? — то была баба Нюра.

— Входите.

— Вы уж извините, я забыла вас вчера предупредить. У нас в восемь утра завтрак, а в семь подъём. Так что если готовы, то выходите.

— А что это был за вой? — поинтересовался папа.

— А-а-а-а. Тот, что ли? Дык это дед воет, — пояснила баба Нюра.

— Дед? Воет?! — не поняла мама.

— Да раздобыл где-то в позапрошлом годе дудку. Ну вроде как труба пионерская. Так и устраивает концерт каждое утро, — пояснила баба Нюра. — Это он общий сбор так объявляет. Вместо будильника. К завтраку приглашает. Щас флаг ещё торжественно поднимать будет. — Баба Нюра постучала к чему-то пальцем по лбу.

Баба Нюра ушла, а мы стали собираться на завтрак, потому что спать уже точно не было желания.

— Это что? Каждый день так в семь утра вставать? — возмущалась мама. — Мы не в пионерский лагерь приехали, а на море.

Когда мы выбрались во двор, за столом уже сидели почти все жильцы, за исключением студентов. Они, видимо, тоже решили, что приехали не в пионерский лагерь, и решили проигнорировать подъем. На завтрак нам подали оладьи со сметаной. Посредине стола стоял самовар, настоящий, с кривой трубой, из которой шел дымок. Когда все собрались, кроме студентов, появился дед Матвей.

— А что? Молодежь игнорирует торжественное построение? — крикнул дед Матвей в сторону мансарды.

— Молодёжь предпочитает торжественно спать с утра! — донесся в ответ крик оттуда.

— Ну и хрен с вами, — махнул на них рукой дед Матвей. — Равнение на знамя! — скомандовал он и стал одной рукой поднимать флаг, а во второй руке держал трубу и неистово дудел в неё. Зрелище было настолько завораживающим, что я во что бы то ни стало решил обязательно поговорить с дедом Матвеем, чтобы он разрешил мне как-нибудь поднять флаг и подудеть. Но не все разделяли мой восторг.

— Не обращайте внимания, — сказал дядя Вахтанги. — Я уже не первый год отдыхаю тут. И недорого, и уютно. А дед Матвей… Так у него с войны контузия, и он выдумывает что-то постоянно. А так он добрый и хороший человек. Так что мы на некоторые его странности не обращаем внимания.

— Ох! Он меня этими утренними побудками второй год в гроб вгоняет, — добавила тётя Роза. — И даже глубже.

Дядя Силя хотел что-то добавить от себя, но тётя Роза пресекла его попытки.

— Силя. Закрой рот с той стороны и ешь молча. И не кидай так брови на лоб. Твой маразм ещё в пути.

Мама с подозрением покосилась на деда.

— Да не переживайте вы, — успокоил маму дядя Вахтанги. — Вон Екатерина уже третий год сюда с дочкой приезжает. Дед никого никогда не обидит. Да и детей он любит. Всегда им какие-нибудь истории про войну рассказывает. Правда, приврать любит.

Про войну нам было интересно послушать, да и на настоящем пионерском горне хотелось подудеть, не говоря уж о подъёме флага. Так что лично мы эти странности деда приняли без возражений.