Как побороть жадность в ребенке

Почему так случилось?

Первое — это родители. Наверняка они внушили ребенку, что никому ничего нельзя давать даже на минуточку, что все только и мечтают, как забросить и сломать его «Лего» или ее Барби... Малыш в этом раскладе становится своего рода жертвой родителей, которые манипулируют им, мешая проявить заложенные природой добрые чувства и испытать радость дружбы. Ведь освободиться от родительских внушений маленький ребенок, дошкольник, не может. Даже нарушая родительские запреты, маленький шалун впитывает и хорошо усваивает семейный дух, ведь большинстве случаев его семья — единственная известная ему «правильная модель мира.

С отрицательным внушением все вроде бы ясно. А с положительным? Как известно, самый лучший способ воспитания - собственный пример. Но легко ли взрослому человеку воспитывать щедрость личным примером? Почти невозможно. Законы взрослой жизни слишком сильно отличаются от правил, по которым живет песочница. Даже самые щедрые взрослые люди не делятся со всеми подряд своими вещами.

В закоренелых жадин малышей превращает порой именно этот двойной стандарт. С одной стороны, «правильные» родители взывают к щедрости ребенка: «Дай ей лопатку! Ну как можно быть таким жадиной! Не видишь, девочка уже плачет? А тебе что, прямо сейчас лопатка нужна?» С другой — малыш видит, что сами родители своими вещами ни с кем особенно не делятся. У ребенка возникает протест. Как же так? Я, значит, маленький, а должен делиться. А сами? Вообще-то умеренное чувство собственника — абсолютно нормальная вещь. Можно сказать, что это один из заложенных в нас основных инстинктов. Но родители почему-то считают, что с этим чувством надо бороться. Возможно, это какие-то пережитки коммунистического прошлого, в котором нам внушали (и, видимо, хорошо внушили), что общество всегда стоит на первом месте, а ты сам со своими нуждами — на втором.

Сегодня мы постепенно привыкаем к мысли, что прежде всего человек должен думать о своих близких, о своей семье и даже о себе самом. Никто не отнесется с пониманием к предложению, скажем, отдать свой гараж, потому что городу понадобилась земля под ним. И это естественно.

Дети также имеют право на собственнические инстинкты. Им тоже не нравится, когда берут их вещи (тем более что обычные малыши, как правило, обходятся безо всяких там «дай, пожалуйста»). Однако стоит ли.называть естественное чувство неудовольствия жадностью и начинать с нею непримиримую борьбу? Родители зачастую не вдаются в подобные рассуждения. Нужно делиться! И вот мама, от которой ребенок ждет защиты своих интересов, неожиданно становится на сторону «агрессора» и сердито призывает отдать ему ведерко. Почему, по какому праву? Малыш чувствует себя горько обиженным, пускается в слезы — и зарабатывает обвинение в жадности. Такое происходит раз, другой, и становится системой.

На самом деле научить ребенка щедрости можно, и это не так трудно. Другое дело, что у детей аллергия на нотации и прямые указания. «Отдай», «поделись» — эти требования редко вызывают у малышей что-то, кроме отторжения. Попытка контролировать уровень добрых чувств часто ведет к противоположному результату. Впрочем, это вообще типичный результат политики контроля. Ведь если малыш совершает нечто хорошее только по родительской указке (а сделать что-либо не по указке он просто не успевает, его заваливают ценными указаниями), взрослые сами лишают такого ребенка возможности делать добро по собственному почину.

Что происходит с таким постоянно контролируемым ребенком? Он либо устраивает бунт, либо ломается как личность. То есть, поступать он начинает как надо (пока вы его видите), но с большой неохотой и ощущая себя побежденным. А правильные родительские внушения становятся ему прямо-таки ненавистны. На самом деле изначально любой нормальный малыш, по крайней мере до шести лет, очень хочет быть хорошим. Он любит своих родителей и стремится нравиться им, вызывать их одобрение. Чтобы заслужить улыбку и похвалу, ребенок готов на многое. Он может пытаться копировать своих родителей, может запоминать, какие его поступки или шалости вызвали у них улыбку, и повторять их до бесконечности...

Конечно, не все в его силах, многое не получается. Щедрость, например, плохо дается. Как бы ни хотелось понравиться маме, еще больше не хочется отдавать кому попало любимый паровоз. Но даже если собственнические инстинкты малыша выходят за границы разумных, не стоит спешить переходить к упрекам. Психологи считают, что поведение ребенка во многом определяется чувствами, эмоциями. И все дело в том, какие это эмоции. Если в большинстве своем отрицательные — обида, гнев, страх наказания — это вряд ли поможет воспитанию добрых качеств. В такой обстановке куда проще вырасти либо забитым и несчастным, либо лживым хитрюгой. Чтобы этого не произошло, можно окружить «неприятные» понятия «поделиться» и «дать поиграть» положительным ореолом. Постарайтесь вызвать в малыше симпатию или сочувствие к другому ребенку, у которого нет таких чудесных игрушек, и он сам предложит ему свои богатства. Не пожалейте слов, говоря о доброте малыша, может быть, впервые решившегося одолжить кому-то свой совок, и он наверняка захочет заслужить вашу похвалу вновь. Распишите в красках последствия такой щедрости: «Мальчику будет так приятно, если ты дашь ему поиграть своей замечательной машинкой»,— и вряд ли ребенок откажется почувствовать себя благородным героем. Кому же не хочется ощущать себя добрым и насквозь положительным, как любимые герои сказок и мультиков?

Кстати, пример положительных героев, которые нравятся ребенку, действительно очень эффективный прием. Дело в том, что персонажи, олицетворяющие собой добро и зло, нагляднее любых абстрактных формул типа «хорошо» и «плохо» показывают малышу, в чем разница этих понятий и почему лучше быть таким, как Иван-царевич, а не таким, как Кощей Бессмертный или Змей Горыныч.

О том, что добро намного привлекательнее зла, говорят и результаты одного психологического эксперимента. Известно описание опытов по «переучиванию» специально отобранных закоренелых жадин, которые предприняла группа психологов. Малышам предлагали делить игрушки. Делили их маленькие собственники, мягко говоря, неправильно, оставляя себе получше и побольше, а приятелям выделяя остатки. При этом, говоря сами о себе, малыши утверждали, что они очень хорошие дети. Даже когда психологи прямо указывали им на допущенные несправедливости, юные эгоисты легко и быстро находили себе оправдания типа: «Девочкам не надо так много кукольных платьиц, а моя дочка на праздник собирается». В общем, компания подобралась что надо. Можно было, конечно, попытаться воззвать к совести, вызвать сочувствие к чужим нуждам или просто велеть поделить игрушки по-честному. И, вероятно, психологи добились бы результата, справедливость была бы восстановлена. Но результата единичного, вызванного конкретной ситуацией. Задачей же экспериментаторов было нечто куда более сложное — научить малышей быть щедрыми по собственному почину и всегда.

Психологи исходили из того, что выбор между добром и злом останется для ребенка абстрактным и неочевидным до тех пор, пока эти понятия не обрастут «плотью и кровью», не превратятся в живые образы, вызывающие столь же живые эмоции. Такими образами стали для начала две куклы. Одна, по имени Тике, делила игрушки поровну. Другая, Трикс — только в свою пользу. Обсуждая вместе с детьми этих двух героинь, психологи обнаружили, что только три девочки сочли Трикс жадной. Остальным понравились обе куклы, и малыши без угрызений совести сравнивали себя с «жадиной» (разумеется, не произнося этого слова). Но стоило психологам обогатить образы кукол, рассказать много хорошего о Тике и плохого — о Трикс (была придумана даже целая сказка, в которой щедрая куколка выступала в роли типичной Золушки, а жадная походила на мачехину дочку), как маятник общественного мнения резко качнулся в другую сторону. Теперь большинству ребятишек уже не хотелось походить на Трикс и делить игрушки по ее нечестной методике.

Еще большее впечатление на малышей произвела апелляция к сказке о Буратино. На сей раз никого не пришлось убеждать в том, что Буратино и Мальвина — хорошие, а Карабас — просто исчадие ада, это и так было очевидно для всех. Причем и «капиталисты» были убеждены в том, что они очень похожи на Буратино или Мальвину и не имеют ничего общего со средоточием всех пороков (в том числе, вероятно, и жадности) Карабасом. Тут-то и наступил момент страшных открытий. Сначала выяснилось, что на вопрос о том, как какой-нибудь конкретный участник эксперимента разделил игрушки — как Карабас или как Буратино,— обделенные уверенно отвечали: «Как Карабас». Это шокировало многих. Я — Карабас? Ничего себе заявочки! Но возмущения и обиды хватало ненадолго, малыши быстро уговорили себя, что эти обвинения — не более чем злостная клевета, а они хорошие, «буратинистые», как бы ни делили игрушки. Пришлось обратиться не к общественному мнению, а к совести маленьких эгоистов. Интересно, что именно этот прием сработал на все сто.

Оказалось, что даже самый закоренелый жадина, отвечая на вопрос: «Как ты поделил игрушки — как Буратино или как Карабас?»,— не сумел вслух признать, что уподобился Карабасу. Один маленький эгоист, оставивший себе шесть игрушек из восьми, выделенных для раздела, охотно обсудил с психологами свойства Буратино и Карабаса, признал, что Буратино всегда делит игрушки поровну, а Карабас оставляет все себе, но, отвечая на вопрос о том, как поделил игрушки он сам, помолчал семь (семь!) минут, а потом упрямо прошептал: «Как Буратино». Разумеется, все эти семь минут малыш прекрасно знал, как он поступил на самом деле. Этого, собственно, и нужно было добиться.

Конечно, психологи и не ставили цель убедить детей в том, что они ведут себя как Карабасы. Такой вывод ни к чему, кроме страшных переживаний и последующего озлобления, не привел бы. Цель заключалась в том, чтобы показать, как «по-карабасовски» может выглядеть один конкретный поступок. Причем поступок наверняка случайный для такого хорошего мальчика (девочки). Ведь другие ребята, как сообщали малышам психологи на индивидуальных беседах, уверены, что испытуемый Карабас на самом деле — яркий Буратино(Мальвина).

Узнать такое о себе было очень важно для всех детей. Это поддерживало столь необходимую им веру в себя, в то, что они хорошие, хотя и могут ошибаться. Но желания повторять ошибки, окрашенные в «карабасовские» тона, теперь ни у кого не возникало. Ребята делили игрушки, бормоча себе под нос: «Надо по две им, а то Карабасом останешься... На вот, возьми еще самосвал, хочешь еще самосвал?»

Кажется, пронять «буратинскими» аллегориями не удалось только двух малышей. Один из них, как выяснилось впоследствии, просто оказался оригиналом, совершенно равнодушным и к Буратино, и к Карабасу, его любимым героем в книжке была Тортилла. Ну кто мог догадаться?

Со второй девочкой все оказалось сложнее, малышка не только не хотела походить на принцессу или Мальвину, но и вообще не хотела быть хорошей. Она считала себя плохой и гордилась этим. Случай редкий, но, к сожалению, понятный — эту девочку просто никто никогда не любил. Однако и к ней в конце концов удалось подобрать «золотой ключик»: в игре ей дали роль всеобщей любимицы, хорошей девочки. И малышка, до тех пор обделенная любовью окружающих, невольно озлобившаяся на других, вдруг увидела, как это приятно — быть любимой и поощряемой за хорошие поступки... В конце игры она уже искренне ассоциировала себя с положительной героиней и гордилась этим: «Я же Тике!»

Итак, если малыш огорчает вас чрезмерной скупостью, возможно, ему просто нужно дать повод и шанс почувствовать, как приятно и хорошо быть добрым. Дарить подарки, видеть восторг и благодарность друзей, доставлять радость другим. Чувствовать себя этаким скромным благодетелем, которого все любят. Кто от такого откажется? Конечно, это не значит, что ребенок должен обделять себя ради хорошей репутации. Это уже какое-то лицемерие. Так же, как не нужно делиться с грубиянами, не моргнув глазом «путающими» чужие игрушки со своими, или с неряхами, не умеющими бережно обращаться с чужими вещами. Зачем забывать о своих интересах? В конце концов, только отдавать, ничего не получая взамен, тоже не лучший вариант. Может, просто научиться взаимовыгодно меняться? Тоже ведь хороший рецепт против жадности...

Галина УШАКОВА