ДЖОАКИНО РОССИНИ

Винченцо Камуччини
Композитор Джоакино Россини

Веселый полный человек прогуливался по Итальянскому бульвару в Париже. Его окружали друзья. Их было множество, он шутил и сам смеялся звонче всех. Он любил говорить, он мог говорить обо всем и обо всем высказывал интересные мысли. Он тащил друзей к себе домой угощать обедом. Он гордился своими кулинарными способностями. Одному из друзей, который восхищался его музыкой, он сказал: «Погоди, попробуешь мой паштет! Вот тогда узнаешь, какой я гений!»

Беззаботно прогуливался он по парижским бульварам... А в это время по оперным сценам всего мира триумфально шествовали его творения. Умный находчивый Фигаро помогал людям устроить свое счастье, страдал гордый шекспировский Отелло, мужественный Вильгельм Телль поднимал народ на борьбу с притеснителями.

Джоакино родился в итальянском городке Пезаро. Его называли «пезарским лебедем». Поэт Гейне спорил: лебеди поют перед смертью, Россини спел свою песню в молодости, а потом долго жил молча. К 38 годам он написал 38 опер, в последующие 38 лет он почти ничего не писал.

Детство Россини — дорога. Разомлев от жары, он нежится в повозке.Он укрыт небом. Огромное синее небо со всех сторон. Когда, привыкнув, перестаешь замечать скрип колес, кажется, что летишь, разбросав по небу руки. С неба льется солнце. Оно плещется в дорожной пыли, продирается сквозь сочную листву деревьев, прячется в тени стройных белых колонн. Джоакино поет. Ленивый ветерок не спеша несет его песню в небо — к солнцу. Отцовская валторна, похожая на большое золотое ухо, выбралась из матерчатого чехла и шевелится подле мальчика, слушая его песню. У него чудесный голос, тонкий слух, он мог бы петь без устали, но эта повозка... Она укачивает — и Джоакино засыпает.

Дорогу разрывают ярмарки. Тысячеликая толпа, пестрое кипение одежд, цветастые груды товаров. Слух жадно ловит заливчатый смех, веселую перебранку, зазывные крики продавцов, монотонное бормотание пробирающегося в толпе монаха, куплет немудрящей крестьянской песенки. И все это кружит вокруг, мчится мимо, тянет за собой. Куда?.. Ну, конечно, к этому зданию — длинному, на вид не очень казистому, но... волшебному.

Театр!.. Из-за кулис Джоакино видит отца, сидящего в оркестре со своей валторной, на сцене — мать, взволнованную, красивую, а рядом тенора, шутника и балагура (вчера на дороге он забрался в повозку к Джоакино, и они вместе уплетали золотистый, подернутый дымчатой пылью виноград). Неужели эта несчастная героиня — его мать? Неужели он ехал в одной повозке с этим сказочным принцем? Этот замок не мог быть нарисован на холсте, который валялся вчера в телеге! Это — сказка, это — бессонные ночи.

А утром мать вела его в повозку, и он валился и засыпал, не слыша, как бродячая оперная труппа трогалась дальше. Синигалья, Фермо, Форли — названья городков остались в памяти, как сны на дорогах. Джоакино Россини спал и не чувствовал, как талант его всасывает, вбирает в себя впечатления дня: веселый говор толпы, мотив незатейливой песенки, волшебные превращения театра, и золотое, разлитое повсюду солнце, и резную зелень листа, впечатанную в синеву неба.

...Россини не вошел — ворвался в музыку! В 1806 Джоакино было четырнадцать, он работал аккомпаниатором, дирижером, хормейстером оперной труппы, собирался поступить в лицей, чтобы серьезно изучить теорию композиции; в этом же году ему поднесли почетное звание члена Филармонической академии в Болонье. Оперы он начал сочинять двумя годами позже.

Любили говорить, что Россини ленив. Хорош «лентяй»! За один только 1812 год он написал пять опер! За 1813 — четыре, и среди них «Танкред» и «Итальянку в Алжире», которые сделали имя Россини известным всей Италии. Арии из «Танкреда» пели все — гондольеры на улицах-каналах Венеции и вельможи в своих дворцах. Даже в зале суда, вспоминает французский писатель Стендаль, судьям пришлось призывать к тишине публику, которая напевала арии Россини.

Славе Россини помогло его время. Италия была порабощена наполеоновской Францией. Народ страдал под чужеземным игом. Россини был независимый по характеру итальянец. В его операх жила сама Италия — говорливая и огневая, как тарантелла, нежная и задумчивая, как песнь венецианского гондольера. В героях опер Россини слушатели ощущали своих современников. Немецкий поэт Г. Гейне писал: «Бедной порабощенной Италии запрещается говорить, и она может лишь музыкою поведать чувства своего сердца».

В 1815 году Россини написал высокопатриотический «Гимн независимости». В том же 1815 году народ Другой страны — России — праздновал торжество своей независимости, свою победу над полчищами Наполеона; и Россини, свободолюбивый Россини, создал кантату «Аврора», в которой использовал мелодию русской народной песни «Ах, на что бы огород городить» (потом эта песня зазвучала снова в финале «Севильского цирюльника»). Кантату «Аврора» композитор посвятил Е. И. Кутузовой, вдове великого полководца.

...Услышав имя Россини, мы прежде всего вспоминаем «Севильского цирюльника». Почти полтора века живет это чудесное творенье, и долгая жизнь еще у него впереди.

Почему? Почему такое долголетие выпало остроумной шаловливой опере, все содержание которой сводится к тому, что цирюльник из Севильи Фигаро разбивает всяческие ухищрения богатого опекуна и его дружка, пронырливого монаха Дона Базилио и помогает двум влюбленным соединиться в браке?

Может быть, главное — музыка? Да, музыка прекрасна. В ней весь Россини, мелодичный, искристый, жизнерадостный. Но не только музыка...

Франция. Конец XVIII века. Все в напряжении. Словно ароматом весны, насыщен воздух идеями и веяниями близкой революции. В это время замечательный французский драматург Бомарше и написал свою комедию «Севильский цирюльник».

— Смотрите, — словно восклицает своей комедией Бомарше, — мой герой Фигаро — не король, не граф, не великий полководец. Он даже не дворянин, а простой человек из народа. Но он умней, смелей, находчивей ваших королей и графов. Он умеет добиться того, что не удается им. Так давайте же ценить людей не по титулу, не по богатому камзолу, а по уму и способностям, которые не даются вместе с дворянским званием.

Комедия Бомарше утверждает право простого человека вопреки правам господ. Так ее и понимали в Италии.

Опера была смелой: ее герой -— человек из народа, Мыслящий, мужественный, побеждает представителей старого мира — скупого и подленького богача, жадного лжеца-монаха, без него беспомощным мальчишкой оказывается даже «всесильный» граф.

Вместе с виртуозными ариями и изящными речитативами публика подхватила и привычную тарантеллу, и знакомую уличную лесенку, и народный танец.

Смысл «Севильского цирюльника» отлично поняли и власти. Недаром в одном из документов тайной полиции говорилось: «Известно, как сильно заражен революционными идеями знаменитый композитор Россини...»

Композитор сумел в своей опере об очень серьезных вещах говорить весело. Помните арию монаха Дона Базилио о могуществе клеветы, которой можно погубить в «общем мненье» честного человека? Полтораста лет назад впервые спел эту арию Дон Базилио. Но разве перевелись на свете люди, которые и сегодня пытаются добиться своего ложью и лицемерием? И наш современник, слушая «Севильского цирюльника», не только наслаждается прекрасной музыкой, но и по-своему переживает все то, что происходит на сцене.

Первый спектакль «Севильского цирюльника» прошел неудачно. Аристократические «знатоки» искусства не оценили или не захотели оценить великого творения Россини. На второй спектакль огорченный композитор не пошел. Но на втором спектакле зал заполнили простые слушатели, и они воздали должное своему Джоакино. После окончания представления сотни людей с пылающими факелами отправились к дому Россини, чтобы приветствовать его. Яркие огни осветили ночной город. Народ не хотел жить на темных улицах!..
«Создавайте как можно больше Цирюльников», — попросил Бетховен посетившего его Россини.

В 1824 году Россини переехал в Париж. Изменилось только место жительства — изменилось и творчество. Композитор почувствовал тягу к музыке героической, к изображению больших страстей, серьезных и глубоких чувств. «Ленивый» Россини не поленился учиться заново. Композитор переработал несколько старых произведений, значительно углубив их музыкальное содержание, а потом, не боясь потерять нажитую славу «Европы баловня», как назвал его Пушкин, стал писать новые оперы.

Вершина творчества Россини в героическом жанре — его последняя опера «Вильгельм Телль». Это страстная повесть о борьбе швейцарского народа за освобождение своей родины.

Здесь уже нет иносказаний. С оперной сцены ведется прямой, открытый рассказ о народных судьбах. Массовые народные сцены, главный герой — суровый и гордый вождь горцев, мужественная и величавая музыка, словно вобравшая в себя волю людей, которые готовы пожертвовать всем во имя свободы, — как это не похоже на изящную кружевную ткань «Севильского цирюльника»!

«Вильгельм Телль» был создан буквально накануне французской революции 1830 года. Народ готовился к уличным боям. Композитор благословлял его победу.

После «Вильгельма Телля» Россини почти ничего не написал. Но никогда не был забыт.

И помним мы не беззаботного человека, который любил бродить по парижским бульварам, шутить с друзьями и угощать их паштетом. Мы помним великого композитора, свободолюбца, творца волшебных мелодий, голос которого — сама солнечная Италия.