УДАЧНАЯ ТОРГОВЛЯ

Однажды мужик стащил свою корову на базар и продал ее там за семь талеров.

На обратном пути он должен был проходить мимо одного пруда, из которого далеко кругом разносилось кваканье лягушек: "Ква, ква, ква, ква!" - "Ну да, - стал он говорить сам себе, - мелют по-пустому: семь талеров я выручил, а не два!"

Подойдя к самой воде, он и лягушкам крикнул: "Глупое вы зверье! Небось лучше меня знаете? Семь талеров, а не два!"

А лягушки-то все на своем: "Ква, ква, ква!" - "Ну, коли вы не верите, так я вам сочту".

Вытащил деньги из карманов и пересчитал все семь талеров, раскладывая по двадцать четыре гроша на каждый.

Однако же лягушки не сошлись с ним в счете и опять тянули ту же песню: "Ква, ква, ква!"

"Коли так, - крикнул мужик, разгневавшись, - коли вы полагаете, что знаете дело лучше меня, так нате же, считайте сами!" - и швырнул им деньги всей кучей в воду.

Он постоял на берегу некоторое время и намерен был обождать, пока они справятся со счетом и возвратят ему деньги, но лягушки настаивали на своем, продолжая попрежнему голосить: "Ква, ква, ква", - да и денег тоже ему не возвращали.

Подождал он еще немало времени, пока не наступил вечер и не понадобилось ему идти домой; тогда он выругал лягушек и крикнул им: "Ах, вы, водошлепницы! Ах, вы, толстоголовые, пучеглазые! Рыло-то у вас широко и кричать вы горазды, так что от вас в ушах трещит, а семи талеров пересчитать не умеете! Или вы думаете, что так я вот тут буду стоять и дожидаться, пока вы со счетом справитесь?"

И пошел прочь от пруда, а лягушки-то ему вслед: "Ква, ква, ква", - так что он и домой пришел раздосадованный.

Сколько-то времени спустя выторговал он себе корову, заколол ее и стал рассчитывать, что если бы ему удалось выгодно продать ее мясо, он
бы столько выручил за него, сколько стоили ему обе коровы, да еще шкура у него в барышах бы осталась.

Когда он с мясом подъезжал к городу, то перед самыми городскими воротами наткнулся на целую стаю собак, сбежавшихся сюда. И впереди всех огромная борзая; так и прыгает около мяса, и разнюхивает, и лает: "Дай, дай, дай!"

Так как она все прыгала и все лаяла, то мужик и сказал ей: "Ну, да! Вижу я, что ты недаром говоришь: дай, дай, а потому что говядинки хочешь... Ну, хорош же я был бы, кабы точно взял да и отдал бы тебе говядину!"

А борзая все то же: "Дай, дай". - "Да ты скажи мне: ты ее не сожрешь сама, и за товарищей своих ответишь?" - "Дай, дай", - лаяла по-прежнему собака. "Ну, коли ты на этом настаиваешь, так я тебе говядину оставлю; я тебя знаю и знаю, у кого ты служишь; но я тебя предупреждаю: через три дня чтобы мне были готовы деньги, не то тебе плохо придется: ты можешь их мне и сюда вынести".

Затем он свалил говядину и повернул домой; собаки тотчас на нее набросились с громким лаем: "Дай, дай!"

Мужик, издали прислушиваясь к этому лаю, сказал себе: "Ишь, теперь все от нее своей доли требуют; ну, да мне за всех одна эта большая ответит".

Когда минуло три дня, мужик подумал: "Сегодня вечером у меня деньги в кармане", - и очень был этим доволен. Однако же никто не приходил и денег не выплачивал. "Ни на кого-то теперь положиться нельзя", - сказал он наконец, потеряв терпение, пошел в город к мяснику и стал от него требовать своих денег.
Мясник сначала думал, что он с ним шутки шутит, но мужик сказал: "Шутки в сторону: мне деньги нужны! Разве ваша большая собака три дня назад не приволокла сюда моей битой коровы?" Тогда мясник разозлился, ухватился за метловище и выгнал его вон. "Погоди ужо! - сказал мужик. - Есть еще справедливость на свете!" - и пошел в королевский замок и выпросил себе у короля аудиенцию.

Привели его к королю, который сидел рядом со своею дочерью, и тот спросил его, какой ему ущерб учинился?

"Ах, - сказал мужик, - лягушки и собаки у меня отняли мою собственность, а резник меня же за это палкой попотчевал", - и подробно рассказал, как было дело.

Королевна, услышав его рассказ, не выдержала - расхохоталась громко, и король сказал ему: "Рассудить твоего дела я не могу; но зато ты можешь взять дочь мою себе в жены; она еще отродясь не смеялась, только вот сегодня ты ее рассмешил, а я обещал ее тому в жены, кто сумеет ее рассмешить. Ну, вот и благодари Бога за свое счастье!" - "О, да я вовсе и не желаю на ней жениться! - отвечал мужик. - У меня дома уж есть одна жена, да и ту одну мне девать некуда. Если я на твоей дочке женюсь да домой вернусь, так что же мне - по уголкам их, что ли, расставлять прикажешь?"

Туг король не на шутку прогневался и сказал: "Ты грубиян!" - "Ах, господин король! - возразил мужик. - Вестимое дело: на свинке не шелк, а щетинки!" - "Ладно, ладно, - отвечал король, - я тебе другую награду назначу. Теперь проваливай, а денька через три возвращайся, тогда тебе все пятьсот отсыплют сполна".

Когда мужик стал выходить из замка, один из стражи королевской сказал ему: "Ты королевну нашу рассмешил, так уж, верно, получишь за это хорошую награду". - "Кажись, что не без того, - отвечал мужик. - Пять сотен мне будут выплачены". - "Слышь-ка, мужик! - сказал солдат. - Удели мне малую толику. Ну, куда тебе такая уйма денег!" - "Ну, разве уж для тебя - куда ни шло! Получай двести! Так-таки заявись к королю денька через три и прикажи тебе именно столько выплатить".

Еврей-ростовщик, случившийся поблизости и подслушавший их разговор, побежал за мужиком вслед, ухватил его за полу платья и говорит: "Ай-ай-ай, что вы за счастливчик такой! Я вам деньги разменяю, я вам их мелочью выплачу, куда вам с этими битыми талерами возиться?" - "Мойше, - сказал мужик, - триста еще есть на твою долю, только выплати их мне сейчас мелкой монетой: дня через три король тебе их уплатит".

Ростовщик обрадовался барышу и выплатил мужику всю сумму стертыми слепыми грошами - такими, что три гроша двух хороших не стоят.

По прошествии трех дней мужик согласно приказу короля явился пред его ясные очи.

"Ну, снимай с него платье долой, - сказал король, - он должен получить свои пять сотен сполна". - "Ах, - сказал мужик, - эти пять сотен уже не принадлежат мне: две сотни подарил я солдату вашей стражи, а за три сотни ростовщик уже уплатил мне мелочью - так по справедливости мне уж ничего получать не следует".

И точно: явились к королю и солдат, и еврей-ростовщик и стали требовать своей доли в награде мужика, и получили надлежащее количество ударов. Солдату это было дело знакомое, и он вынес свою порцию ударов терпеливо; а ростовщик все время жалобно кричал: "Ай, вей мир! Ай, какие крепкие талеры!"

Король, конечно, посмеялся проделке мужика, и так как гнев-то его прошел, он сказал: "Так как ты свою награду потерял еще ранее, нежели получил ее, то я тебя награжу иначе: ступай в мою казну и возьми себе денег, сколько хочешь".

Мужик не заставил себе этого дважды повторять и набил в свои глубокие карманы, сколько влезло. Потом пошел в гостиницу и стал считать деньги. Ростовщик туда же за ним приполз и слышал, как тот ворчал себе под нос: "А ведь этот плут-король все же провел меня! Дай он мне денег сам, так я бы, по крайности, знал, что у меня есть. А теперь, как я могу наверно знать, сколько я наудачу в карман насыпал?" - "Ай-ай, - залепетал про себя ростовщик, - да он непочтительно смеет говорить о нашем государе! Побегу и донесу на него, тогда и я награду получу, и он будет наказан".

И точно, когда король услышал о речах мужика, то пришел в ярость и приказал пойти и привести провинившегося.

Ростовщик побежал к мужику. "Пожалуйте, - говорит, - тотчас к господину королю; как есть, так и ступайте". - "Нет, уж я лучше знаю, как к королю идти следует, - отвечал мужик. - Сначала я велю себе сшить новое платье. Или ты думаешь, что человек, у которого так много денег в кармане, может идти к королю в каком-нибудь старье?"

Ростовщик увидал, что мужик заупрямился и без нового платья к королю не пойдет; а между тем, пожалуй, и гнев у короля пройдет: тогда ни ему награды, ни мужику наказания не будет. Вот он и подъехал к мужику: "Я вам из одной дружбы могу на короткое время чудесное платье ссудить; отчего человеку не услужить по душе!"

Мужик на это не возражал, надел платье и пошел в замок.

Король потребовал у мужика отчета в тех непочтительных речах, о которых донес ему ростовщик. "Ах, - сказал мужик, - ведь уж известное дело: этот тип что ни скажет, то соврет... От него разве можно правды ждать? Ведь вот он, пожалуй, станет утверждать, что я его платье надел". - "Ай, вей! Что такое? - закричал ростовщик. - Разве платье не мое? Разве я не из одной дружбы вам его ссудил на время, чтобы вы могли перед господином королем явиться?"

Услышав это, король сказал: "Ну, кого-нибудь из нас двоих - либо меня, либо мужика - он все-таки надул!" И приказал ему еще отсчитать малую толику битыми талерами.

А мужик отправился домой и в новом платье, и с деньгами и говорил себе по пути: "Ну, на этот раз я, кажись, в самый раз потрафил".