Армянская народная сказка
НЕ РОЙ ДРУГОМУ ЯМУ - САМ В НЕЕ УГОДИШЬ
Жил-был человек, несказанно богатый. Отары овец, табуны коней, ульи, мельницы — все, куда ни глянь, принадлежало ему, и люди на него пальцем указывали. А еще имел он двух сыновей. Оба непутевые были, с утра до ночи слонялись без дела и ни к чему не желали руки приложить. Годы стали давить отцу на плечи, сила на убыль пошла. Скрутила его однажды хворь, да и не отпустила уже. Понял человек, что близятся смертный час, помолился за сыновей и отдал богу душу.
Похоронили сыновья отца с большими почестями.
А жизнь продолжалась. Шли дни и недели, и месяц минул с тех пор, и шесть прошло, а сыновья болтались без дела, проедая отцовское состояние.
В один прекрасный день (только год прошел по смерти отца) призывает старший брат младшего и говорит ему:
— Надоело мне тебя кормить, братец, отныне ты — сам себе голова, иди своей дорогой и да поможет тебе бог.
— Как смеешь ты так говорить, добро-то у нас общее. Там и моя доля наследства. И потом, я ведь твой младший брат, ты обязан обо мне заботиться и помогать мне. От одного отца-матери мы с тобой, негоже тебе говорить такое...
— Ты свою долю проел, а все, что от отца осталось — мое. Только мое. Отец мне завещал. Мне одному.
Напрасны были мольбы младшего брата: старший был жаден до беспамятства. Выставил вон родного брата без гроша в кармане.
Недолго тужил младший. Нашел на краю села заброшенную торню, перебрался туда с женой и детьми и стал налаживать новую жизнь. Брался за любую работу, кормились они кое-как, еле сводили концы с концами. И ни разу не обратились к старшему за помощью.
А старшего брата злость гложет. Знает, что у братца — мало ли много — на прожиток есть кусок хлеба насущного, видит он: день ест семья младшего, другой — постится, а живут, терпят. И трудятся. И душит его желчь. Уж и не знает он, какую напасть наслать, какую беду накликать на младшего брата — сердце свое умаслить.
«Пошлю-ка я его на вершину дальней горы, совру, что клад там зарыт,— авось не воротится. Говорят, там хищные звери рыщут, пусть его и сожрут живьем».
Задумано-сделано. Приходит он к брату своему младшему в ветхую его лачугу, справляется о житье-бытье.
— Живу, как видишь, не жалуюсь. Бог милостив, и люди добры...
— И не надоест тебе прозябать в бедности, куска хлеба ради спину гнуть на чужих людей?!
— Уж не хочешь ли ты мне помочь?
— Помог бы, да боюсь, горд ты, не примешь ни помощи, ни совета...
— С чем пришел, братец?
— А вот с чем. На вершине дальней горы есть пещера. Слыхал я, там золота груды и драгоценных камней много. Попытай счастья, вдруг разбогатеешь — тогда ни забот тебе, ни печалей...
— Если то, что говоришь — правда, почему бы тебе не попытаться разбогатеть?!
— Правда, чистая правда.
— Коли так — завтра же в путь пущусь.
Едва заалел восток, как младший брат своей жене говорит:
— Тащи мешок и дай мне хлеба в дорогу.
— Куда это ты ни свет ни заря?
— А туда, куда старший брат сказал. На дальней горе пещера есть, а в той пещере золота навалено. И драгоценных камней не счесть.
— И чего это он сам не заберет такое богатство?! Ни за грош пропадешь, дурья ты голова!..
— Придержи язык и не лезь в мужские дела. Делай, что говорят.
Пригорюнилась жена, но мужу перечить не стала. Положила ему несколько хлебцев, кусок сыра. И подала мешок — самый большой в доме.
Долго ли — коротко, далеко ли — близко, нашел младший брат дорогу к той горе и пришел к той самой пещере, о которой говорил старший.
Места были дикие, и проклял младший брата своего. «Да здесь же меня звери сожрут и костей не оставят»,— подумал он. Стал искать — где бы ему укрыться. Видит: большой камень выворотило из земли, как раз у самого входа в пещеру. Укрылся за ним, набросил мешок на голову, в комочек сжался. Проходит час, другой, может, вечность — только через некоторое время являются к пещере дикие звери — мышь, волк, лиса и медведь. Садятся в круг. Душа младшего брата, как говорится, в пятки ушла.
— Оф, оф, оф, — жалуется мышь.— Просто не знаешь, как и быть.
— Ты это о чем?
— А о том, что в норе у меня хоть шаром покати, в желудке пусто, а рядом какой-то дурак кувшин с золотом зарыл. Только мне от него пользы никакой.
— У тебя не беда, а только полбеды. А вот в одном месте стоит дерево, а в дупле мед. Сколько лет уже подбираюсь к нему да всякий раз ухожу не солоно хлебавши: больно пчелы жалят.
Слушает их жалобы младший брат, а у самого сердце радуется: «Нет, не враг он мне, старший брат. Он мне правду сказал: иди и разбогатеешь».
Утром звери разбрелись по своим делам, а младший принялся за дело. Искал, искал, наконец нашел мышиную нору, стал копать вокруг нее. Долго копал, глубоко копал, пока не нашел тот кувшин. Отсыпал себе горсть, а кувшин снова зарыл. Сам же пошел в ближнее село, нанял людей и велел поставить ему дома на той самой горе.
Трудились мастера — плотники и каменщики, поднимали дом за домом. А еще велел младший, чтобы пристройки к домам были — для слуг, которые за домами смотреть будут. И еще заказал ульев много, пошел к тому дереву, пчел в ульи свои вселил, мед весь разлил по кувшинам, и было его там — не вычерпать. Разбогател человек. И решил наконец в родное село наведаться.
Явился к брату старшему и все, как я вам рассказал, ему и выложил.
И такое довольство было на лице младшего брата, что трудно было ему не поверить. Засвербила душа старшего от жадности. «Я его на верную смерть послал, чтоб дикие звери его сожрали, а он богатством оброс, в золоте купается. Пойду-ка и я. Может, мне больше повезет».
Задумано — сделано. Тайком от жены выскользнул старший брат из дому и что есть духу понесся к вершине дальней горы. Идет в гору день, два, три — не помнит сколько, только открывается перед ним вдруг вход в ту самую пещеру. Видит он и большой тот камень. Прячется за ним. Вскоре собираются и звери.
— У кого что нового — выкладывай!
— Выкладывать-то уже нечего: пришли люди, разрыли мою нору, все золото забрали и домов понастроили — негде спрятаться. Никак в ту ночь кто-то притаился тут и подслушал наш разговор.
— Со мной та же история,— вскричал медведь,— кто-то из того дупла весь мед выгреб дочиста. Хоть бы на донышке оставил...
— Раз такое дело, надо бы все вокруг осмотреть, — сказал волк.
Тут-то вытащили они из-за камня старшего братца и разорвали его на куски.
Ждал младший, ждал, да не дождался братца своего старшего. Понял, что стал он добычей тех самых зверей. Рвал он на себе волосы, горевал, да только горю уже не помочь: пошел он к жене старшего и рассказал все как было. А та слушала, слушала и сказала: «Не рой другому яму — сам в нее угодишь».
— Что было, то не вернется, не будем помнить зла. Собирай свой скарб: я построил на той горе дома, с нами рядом жить будешь, и не дам я детям твоим умереть с голоду.
— Будь по-твоему, — сказала жена старшего брата.
На другое утро, на десяти телегах переехали они на новое место. Прослышали про то люди и стали стекаться к той горе. Так и выросло село на новом месте, Благородство открыло младшему путь к богатству, а старший наказан был за свою жадность и жестокость.
С неба упало три яблока: одно тому, кто сказывал, второе тому, кто слушал, и третье тому, кто запомнил.
