СЫН ОХОТНИКА

Жил в стародавние времена охотник, и был у него сын. Как отдал охотник богу душу, его вдова, женщина толковая да разумная, послала сына в ученье. Паренек был смышленый и вскорости выучился грамоте. Сровнялось ему пятнадцать лет. Идет он как-то раз из школы, а на улице играют соседские ребятишки. Подошел паренек да ненароком помешал им, ребятишки на него напустились: ах ты, мол, такой-разэтакий, охотниково отродье, не суй нос куда не след.

Обиделся паренек, расплакался — и домой. Мать спрашивает:

—- Отчего плачешь, сынок?

— Матушка, — говорит, — кто был мой отец?

— Охотник.

— А что нам от него осталось?

— Ружье да еще огниво.

— Дай их мне, — говорит паренек, — пойду поохочусь.

—- Ступай лучше читай.

— Нет,— заупрямился паренек. — Чем промышлял мой отец, тем и я буду промышлять.

— Ох, сынок, — молвила мать, — не под силу тебе это ремесло.

Протянула она пареньку ружье, тот оделся и пошел на охоту. А мать была женщина толковая да разумная, ведунья, вот она и говорит:

— Коли решился, сынок, запомни: сколько бы ты ни охотился, как смеркнется — поспешай домой, упаси тебя бог ночевать в лесу.

Так и повелось: дни напролет паренек пропадает на охоте, а к ночи возвращается.

Однажды ему сказали: так, мол, и так, на склонах Масиса полным-полно оленей.

Отправился паренек к Масису, бродит, высматривает — оленей нет как нет. Сгустилась тьма. Волей-неволей остался паренек в лесу. Отыскал дерево с большим дуплом да и прикорнул. Посреди ночи почудилось пареньку, будто надвигается на него слепящий свет.

— Ого! — присвистнул он, раскрыв глаза. — Да это ведь зверь! Того гляди сожрет, и поминай как звали.

Взял он ружье наизготовку. Видит, что зверь идет прямиком на него, прицелился и пальнул. Уложил зверя на месте — и спать. Проснулся на зорьке и понял, то был не просто зверь, а сам Шам-чрах — Светящаяся шкура. Освежевал он добычу, сунул волшебную шкуру в мешок — и домой.

— Ты почему на ночь в лесу остался? — спрашивает мать.

— Вот что я добыл, матушка, — отвечает паренек. — Снесу царю в подарок.

— Неси, сынок,— говорит мать. — Снесешь — пожалеешь, не снесешь — тоже пожалеешь.

Поутру взял паренек Светящуюся шкуру и отнес во дворец.

— Что это? — спрашивает назир.

— Да так, — отвечает паренек. — Принес царю подарок. Как увидел назир Светящуюся шкуру, полез за кошельком: вот, мол, тебе, удалец, сто золотых, отдай ее мне.

— Нет, — отвечает паренек, — это подарок царю.

Преподнес он Светящуюся шкуру царю. Царь обрадовался и повелел:

— Эй, назир, вознагради этого удальца из моей казны да смотри не скупись.

В сокровищнице назир отвесил пареньку две оплеухи и швырнул два медяка. Тот сдержался, ни словом царю не обмолвился и воротился домой.

— Ну, сынок,— спрашивает мать, — чем одарил тебя царь?

— Будь он проклят, этот назир! — говорит паренек. — Отвесил мне две оплеухи и швырнул два медяка.

Сызнова пошел паренек на охоту. А царь, едва стемнело, разложил Светящуюся шкуру на подоконнике, и весь город озарило сиянием. Царь возликовал.

— Ты, государь,— говорит ему назир,— увидел эту шкуру и места себе не найдешь от радости. Как же ты обрадуешься, увидав дворец из слоновой кости!

— Кто же мне добудет столько слоновой кости?

— Сын охотника, кто же еще?

Царь тут же послал за пареньком. Явился тот пред царские очи, поклонился до земли. Царь говорит:

— Добудь мне слоновой кости, построю дворец.

Опечалился сын охотника и отправился домой.

— Отчего пригорюнился, сынок? — спрашивает его мать.

— Да как же не горевать, матушка,— отвечает паренек, — коли царь задал мне такую задачку. Ума не приложу, как быть.

— А в чем дело-то?

Так, мол, и так, объясняет паренек, где ж мне взять столько слоновой кости?

— Эта беда — не беда, — говорит мать.— Ступай, сынок, к царю и попроси у него сорок мер семилетнего уксуса, сорок мер водки, сорок мер вина да сорок мер изюма и ко всему — уксусу, водке, вину, изюму — приставить по человеку с ножом и топором, да чтобы на все это назир раскошелился, не то, мол, с тебя взятки гладки.

Царь призвал к себе назира: ты, дескать, меня надоумил, с тебя и спрос. А не захочешь тратиться — голова с плеч.

Назиру некуда деваться — распродал он свое добро, снарядил караван и отправил в путь. А сын опять к матери: так, мол, и так, что теперь делать?

— У горы Алагяз, сынок,— отвечает мать, — бьет ключ. Ступай туда и заткни ключ шерстью да хлопком, наполни источник уксусом и вином с водкой, а рядышком набросай изюму. Как наедятся слоны изюма, одолеет их жажда, кинутся они к роднику, захмелеют — и с ног долой. Тут и прикажи своим людям, пускай рубят их топорами.

Паренек так и сделал. Вскочил на коня, добрался до родника, перекрыл воду, наполнил источник уксусом с вином да водкой и набросал окрест изюму, Глядь — в полдень, в самый зной, явилось слоновье стадо. Наелись слоны изюма — и к источнику. Захмелели — и с ног долой. Тут по знаку паренька накинулись на них люди с ножами да топорами, поубивали, освежевали, мясо и шкуры побросали наземь, а кость слоновую навьючили на верблюдов. Привел сын охотника караван в столицу и подарил добычу царю. Царь повелел назиру:

— Вознагради этого удальца из моей казны да смотри не скупись.

В сокровищнице назир швырнул пареньку четыре медяка да отвесил две оплеухи в придачу. Тот опять сдержался, ни словом царю не обмолвился и воротился домой.

— Отчего пригорюнился, сынок? — спрашивает мать.

— Да как же не горевать, матушка,— отвечает паренек. — Швырнул мне назир четыре медяка да отвесил две оплеухи.

— Не тужи, сынок, — говорит мать, — ступай лучше поохоться.

Паренек вскинул ружьецо на плечо и двинулся в лес. А царь созвал зодчих да строителей и возвел себе дворец из слоновой кости. Сидит день-деньской на троне, в ногах — Светящаяся шкура, и рад-радешенек, ровно несмышленыш.

— И чего ты, государь, так радуешься? — говорит ему назир.

— Да ведь это же чудо из чудес!

— Как же ты обрадуешься, увидав перед дворцом райское дерево!

— А кто мне его добудет?

— Сын охотника, кто же еще?

Призвал царь' паренька: так, мол, и так, удалец, изволь добыть мне райское дерево.

Сам не свой воротился паренек к матери.

— Отчего закручинился, сынок? — спрашивает его мать.

— Царь, будь он неладен, такое приказал, чего вовек не исполнить.

— Ax, сынок, — говорит мать, — царь тут ни при чем, это назировы ковы. Отправляйся к царю и попроси его построить морской корабль, да погрузить туда сорок халваров пшеницы, сорок халваров проса и сорок халваров рису, да приставить к этому добру двух человек с ножами. Как выйдет корабль в море, вспорите мешки. Куда ни поплывешь, на каждом шагу кидай в воду пригоршню зерна. Поплывешь вперед — кидай зерно в воду, поплывешь назад — кидай зерно в воду, изборозди море из конца в конец, покамест не покидаешь все зерно до последней пригоршни. В море нынче голодно, рыба тебе поможет.

Вот что присоветовала мать сыну. Явился паренек к царю и говорит:

— Много лет здравствовать тебе, государь. Приготовь мне то-то и то-то, да пускай опять назир раскошелится, иначе не сбыться твоему желанию.

Царь призвал к себе назира: приготовь, дескать, все, как сказано. Назиру некуда деваться. Построил морской корабль, загрузил пшеницей, просом и рисом да приставил к мешкам двух человек.

Вернулся паренек к матери, та и говорит:

— С богом, сынок, плыви!

Взошел он на корабль, корабль направился в море, а сын охотника с помощниками давай кидать зерно вводу: плывут вперед — кидают, плывут обратно — кидают. Так и покидали все до последней пригоршни.

Стало на морском дне изобильно. И вот плывет корабль посреди моря, а навстречу ему — рыбий царь.

— Юноша, — молвит, — семь лет уже страдаем мы от голода, а ты накормил нас, насытил. Говори, чего тебе надобно, — все сделаю.

— Ничего мне не надо, это я от чистого сердца.

— Не смущайся, юноша, говори как есть.

— Ну, коли так, скажу. Райское дерево — вот что мне нужно.

— Трудную задачку ты мне задал, юноша, — говорит рыбий царь. — Но все равно, в прах обращусь, а твою просьбу исполню. — Помолчал и добавил:— Есть у тебя острый нож?

— Есть.

— Ну так доставай его. Как выпрыгну я из воды, отсеки кусочек от моего плавника; оберни и спрячь. Куда его ни зароешь, там и вырастет райское дерево.

Выпрыгнул рыбий царь из воды, паренек отсек кусочек его плавника, обернул и сунул за пазуху, а рыба в тот же миг исчезла в волнах.

Крепко задумался сын охотника, а как воротился домой, говорит матери:

— Что же я привез? Ведь это обыкновенный плавник, а не райское дерево. Не сносить мне головы!

Но мать-то была ведунья, знала, что рыбий царь не обманул, и отвечает:

— Отправляйся, сынок, к царю да спроси, где посадить райское дерево.

Явился паренек пред царские очи, поклонился до земли. Царь спрашивает:

— Ну что, удалец, привез райское дерево?

— Привез, государь, — отвечает сын охотника, — исполнил твой приказ.

— Где же оно?—обрадовался царь.

— Покажи мне, куда его посадить.

— Царь и показал — прямо перед дворцом из слоновой кости. Паренек ушел домой, а ночью тишком прокрался к дворцу и посадил, где было сказано, рыбий плавник. Посадил и воротился к матери.

Пробудился царь поутру и.диву дался, до чего темно в опочивальне. Отворил окно, а прямо перед окном — дерево, и благоухает это дерево райскими ароматами, и одна его сторона пахнет летом, а другая — зимою, и щебечут на нем птахи, и плоды на нем по правую руку зрелые, а по левую — еще только наливаются. Царь глядит не наглядится, нарадоваться не может. И то сказать: живет он во дворце из слоновой кости, в ногах у него Светящаяся шкура, а перед глазами — райское дерево. На радостях полюбил царь паренька, будто родного сына. Призвал его к себе, принял с великими почестями, усадил обок и обласкал. А потом кликнул назира.

— Сведи, — говорит, — этого удальца в сокровищницу и дай ему столько золота, сколько он пожелает.

Лопнуло у назира терпение, отвел он паренька в сокровищницу, швырнул ему шесть медяков, отвесил две оплеухи и прошипел:

— Получай свою награду и проваливай!

Сам не свой воротился паренек к матери. Та спрашивает:

— Отчего пригорюнился, сынок?

— Да как же не горевать, матушка,— отвечает сын.— Швырнул мне назир шесть медяков да отвесил две оплеухи.

— Не тужи, сынок.

Взял паренек ружье и отправился на охоту. А назиру все неймется.

— Ты, государь,— говорит,— на седьмом небе,. оттого что появился у тебя дворец из слоновой кости, да Светящаяся шкура, да райское дерево. Тебе и невдомек, что в такой-то стране у такого-то царя есть красавица дочь — Периза-ханум. А ты ведь молод. Вот бы тебе жениться на ней!

— А кто мне ее добудет?

— Сын охотника, кто же еще?

Царь велел привести к нему паренька. Предстал тот перед царем, поклонился до земли. Усадил его царь рядом с собой и говорит:

— В такой-то стране у такого-то царя есть красавица дочь — Периза-ханум. Мне угодно жениться на ней.

Воротился паренек домой. Видит мать, на нем лица нет, и спрашивает:

— Отчего пригорюнился, сынок?

— Да как же не горевать, матушка, — отвечает паренек,— когда царю такое в голову взбрело!

— Чего он от тебя хочет?

— Отправляйся, говорит, в такую-то страну к такому-то царю и добудь мне его дочь в жены. Легко сказать: добудь! Не миновать мне там плахи.

Пораскинула мать умом и говорит:

— И эта беда — не беда. Слушай меня внимательно. Ступай к царю и попроси его построить корабль, огромный, точь-в-точь стольный наш город, а на корабле светлицу, богатую, точь-в-точь царские хоромы, да посадить на этот корабль сотню зурначей — пускай себе играют, да сотню молодых ребят и сотню юных девушек — пускай себе пляшут, да сотню женщин и сотню мужчин — пускай себе пируют. Приведи столько народу, чтобы никому и в голову не пришло, что это корабль,— город, и все тут. Да запасись едой и питьем на сорок лет.

Явился паренек к царю, поклонился до земли.

— Много лет здравствовать тебе, государь, — говорит. — Поставь на море корабль, огромный, точь-в-точь твоя столица, да посади на него, сотню искусных зурначей — пускай себе играют, да сотню молодых ребят и сотню юных девушек — пускай себе пляшут, да сотню женщин и сотню мужчин во цвете лет — пускай себе пируют. Да вели раскошелиться на все это назиру, иначе — не взыщи! — ничего не выйдет.

Царь призвал к себе назира: ты, дескать, меня надоумил, с тебя и спрос. Назиру некуда деваться — распродал он подчистую свое добро и снарядил корабль для охотникова сына.

Пришел паренек, видит: на корабле пир горой — тут на зурне играют, там играют на сазе, тут ребята поют, там девушки пляшут, тут пьют и веселятся, там пьют и веселятся. Паренек обрадовался и спрашивает у матери:

— Все сделано, как ты сказала. Что дальше?

— Бог тебе в помощь, сынок, — говорит мать. — Что дальше, я и сама не знаю. Ступай в свою светлицу, ешь вволю, пей вдосталь, веселись от души, припасов-то у тебя на сорок лет. Веди свой корабль по морю, покуда не доплывешь до суши, а там живи себе, как живется.

— Благодарствуй, матушка! — сказал паренек и поцеловал мать на прощание — не чаял уже увидать ее вновь.

Отправился сын охотника на корабль в свою светлицу. Живет себе не тужит, с тем выпьет, с этим выпьет, так и коротает время. Плыл корабль, плыл, наконец достиг суши и пристал к берегу, а спутники паренька и ведать не ведают, что они не в городе, а посреди моря.

Сын охотника поразмыслил и решил: «Не с руки мне здесь задерживаться. Разве что выйти да прогуляться малость».

Заглянул он в духан, выпил винца и, покинув корабль, зашагал по дороге. Долго ли он шел, коротко ли, бог весть. Глядь — он уже в глухой чащобе, а перед, ним здоровенный детина выкорчевывает в один присест деревья с корнем и сажает поодаль. Выкорчует и посадит, выкорчует и посадит. Поглядел паренек и диву дался.

— Эй, — говорит, — приятель, и откуда у тебя, только сила берется?

— Было бы чему дивиться, — отвечает здоровяк. — Это от нечего делать. Boт сын охотника — он и впрямь диво дивное.

— Это почему же?— спрашивает паренек.

— Светящуюся шкуру он добыл, слоновой кости для дворца добыл и райское дерево тоже добыл. Диво - дивное, да и только!

Паренек и говорит:

— Это я сын охотника.

— Стало быть, ты мне брат,— говорит здоровяк, — и я пойду с тобой. Куда ты, туда и я.

Двинулись дальше. Долго ли они шли, коротко ли, бог весть. Наконец добрались до города. Глядь — сидит человек, и сколько ни поднесут ему хлеба, сколько ни поднесут ему мяса, наворачивает за обе щеки да еще покрикивает: «Пошевеливайтесь, с голоду помираю!»

Подивился паренек и говорит:

— Эй, приятель, и как у тебя только брюхо не лопнет?

— Было бы чему дивиться, — отвечает обжора. — Вот сын охотника, который Светящуюся Шкуру добыл, и слоновой кости для дворца, и райское дерево, — он и впрямь диво дивное.

— Это я сын охотника.

— Коли так, — говорит обжора,— ты мне брат, и я пойду с вами. Куда вы, туда и я.

Двинулись дальше. Долго ли они шли, коротко ли, бог весть. Наконец добрались до реки. Глядь — склонился к воде человек, пьет и пьет, пьет и пьет, да еще причмокивает: «Пить хочется до смерти!»

Изумился паренек и говорит:

— Эй, приятель, лопнешь ведь не ровен час!

— Было бы чему дивиться,— отвечает водохлеб.— Вот сын охотника — он и впрямь диво дивное.

— Это почему же?

— Светящуюся шкуру он добыл, слоновой кости для дворца добыл и райское дерево тоже добыл.

— Это я сын охотника.

— Коли так,— говорит водохлеб,— ты мне брат, и я пойду с вами. Куда вы, туда и я.

Двинулись дальше. Шли они, шли, глядь - под горой пастух на свирели играет, а овцы и не думают пастись, поднялись на задние лапы и приплясывают.

Удивился паренек и говорит:

— Эй, приятель, ловко же у тебя получается!

— Эка невидаль! — отвечает пастух. — Сын охотника, который Светящуюся шкуру добыл, и слоновой кости для дворца, и райское дерево, — вот кто диво дивное.

— Это я сын охотника;

— Стало быть, ты мне брат,— говорит пастух. — Куда вы, туда и я.

Двинулись дальше. Долго ли они шли, коротко ли, бог весть. Глядь — человек на голове стоит. Сын охотника и спрашивает:

— Эй, приятель, чего это ты на голову стал?

— Слушаю,— говорит человек. — Где бы что ни говорили, я все знаю. Стою на дороге, вас поджидаю. Хочу с вами подружиться. Отныне куда вы, туда и я.

Двинулись дальше вшестером. Шли, шли, пастух и говорит сыну охотника: о чем, дескать, ты мечтаешь?

— О том, — отвечает паренек, — чтобы вы помогли мне добыть цареву дочь.

— Поможем, — говорят пятеро друзей, Добрались они до столицы и оповестили царя: так, мол, и так, пришли сватать твою дочь, Перизу-ханум. Царь их приветил, определил на постой. Расположились они в своей горнице, сидят и ждут, что будет.

Царь попотчевал друзей обедом. Наелись они, отдыхают и беседуют. А слухач взял да и стал на голову: дай, мол, узнаю, о чем у царя толкуют.

Царь тем временем держал совет с назирами да везирами, как помешать друзьям увезти царевну. Один назир и говорит:

— Много лет здравствовать тебе, государь. Давай приготовим им угощение. Поставим перед ними столько мяса, и риса, и хлеба, сколько съедает твое войско: съедите — царевна ваша, не съедите — головы с плеч.

Вскочил слухач на ноги и говорит:

— Худо дело, братцы.

— Почему? — спрашивает сын охотника.

— Царь удумал дать нам столько еды, сколько целому войску: осилим — царевна наша, не осилим — головы с плеч.

— Положитесь на меня, — говорит обжора. — Я один все съем.

Легли они сдать. Только поднялись поутру, царь зовет их к себе. Пятеро сели в сторонке, а обжора взялся эй дело: принесут хлеба — вмиг уминает, принесут мяса — вмиг уминает, принесут плова — вмиг уминает да еще покрикивает: «Пошевеливайтесь, с голоду помираю!». Ахнуть не успели, уничтожил всю цареву снедь.

А тех пятерых царь угостил в своих покоях обычным обедом.

Ввечеру, прежде чем лечь спать, слухач стал на голову и вызнал, что царь надумал затеять утром поединок. Был у него кровожадный лев, которого держали в клетке, с ним-то и надлежало схватиться одному из друзей. Вскочил слухач на ноги и говорит:

— Худо дело, братцы, бежим.

— Это еще почему?

— Утром царь потребует, чтобы мы выставили силача — со львом бороться. Растерзает нас лев.

— Положитесь на меня, — говорит здоровяк.

Только рассвело, зовет их царь к себе.

— Выставляйте силача, пускай переведается с моим, иначе головы с плеч.

Шагнул вперед здоровяк, ухватил льва покрепче и разорвал напополам.

— Увы мне, — запричитал царь, — уведут у меня дочь!

Накормил царь шестерых друзей и спровадил. Пошли они к себе, а слухач опять стал на голову и слышит, царь спрашивает назиров да везиров, как ему быть. Один назир говорит:

— Выкопаем под ними яму, набьем порохом и подожжем. Сгорят, и вся недолга.

Вскочил слухач на ноги.

— Бежим, братцы, а не то нас живьем спалят.

— Положитесь на меня, — говорит водохлеб.

Отправился он к морю, выпил его до последней капельки, а как воротился, видит: выкопали под ними яму и набили порохом. Изверг он из себя морскую воду, пропиталась земля влагою на семь локтей, и сколько ни пытались поджечь порох, огонь не занимался.

Гонец оповестил царя: так, мол, и так, государь, много лет тебе здравствовать, кладем порох сухим, а он оборачивается жижей и не зажигается.

— Увы мне, — запричитал царь, — уведут у меня дочь!

Сызнова стал слухач на голову и слышит, советуется царь с назирами да везирами: время, дескать, не терпит, как быть? Поднялся один и говорит:

— Отравим их, и делу конец.

Царь приказал повару приготовить обед в двух котлах, в один подмешать яда, а в другой не подмешивать.

Вскочил слухач на ноги.

— Бежим, братцы, пока не поздно!

— Это еще почему?

— Нас отравят.

— Положитесь на меня, — говорит пастух.

Назавтра царь пригласил их отобедать. Шестеро друзей сели по одну сторону стола. Шестеро царевых людей — по другую. Принесли еду: перед друзьями поставили тарелки с отравленным варевом, перед царевыми людьми — с неотравленным. Пастух и говорит:

— Много лет здравствовать тебе, государь. Прикажи мухам убраться, дай нам спокойно поесть.

— Разве мухам прикажешь? Отгоните их, они и улетят.

— Дозволь мне прогнать их.

— Дозволяю.

Вынул пастух свирель, и едва заиграл, мухи тотчас взлетели к потолку. И покуда все провожали их взглядом, пастух быстренько переставил тарелки: отравленную еду подвинул к царевым людям, а себе с друзьями взял неотравленную. А потом спрятал свирель и говорит:

— Ну вот, кушайте на здоровье.

Шестеро друзей едят как ни в чем не бывало, зато царевы люди к угощению не прикасаются, углядели-таки, что за тарелки перед ними.

— Где же твоя дочь, государь? — спрашивает паренек. — Нам пора.

— Сперва съездим поглядим на город, откуда ты явился, — отвечает царь, — а там уж отдам вам дочку.

Оседлали они с пареньком коней и поскакали. Как приехали, повел сын охотника гостя в свою светлицу, а потом и гулять по городу. Видит царь, всюду, куда ни глянь, пир да веселье. Очень ему это по душе пришлось. Воротились, он и говорит:

— Отдам я за тебя дочь.

А царевна заартачилась: покуда, мол, сама не увижу, что это за город такой, не пойду под венец.

Села она на коня, чтобы отправиться с сыном охотника в его город, а тот подмигивает товарищам: поднимайтесь, умыкнем царевну.

Как приехали они в город, паренек повел гостью к себе в светлицу, а потом и гулять. Царевна молоденькая была, увидела, как весело здесь живется, и неохота ей стало уезжать. Часок-другой тут побудет, часок-другой там побудет, а возвращаться не возвращается.

Пока суд да дело, сын охотника велел кораблю отчалить. Отплыли они от берега и очутились в открытом море. В это время царевна, у которой не лежало сердце уезжать из веселого города, говорит пареньку:

— Я согласна, пойду за тебя. — Взглянула в окно светлицы, видит, что они посреди моря, и спрашивает:

— Уж не разыгрываешь ли ты меня?

А он в ответ:

— Я тебя увожу.

— Не бывать по-твоему! — воскликнула царевна. Сорвала с головы косынку и кинула в море.

Видит паренек, корабль направился к берегу. Неужто, думает, сбежит от меня девушка? Откуда ни возьмись — рыбий царь.

— Ну, — говорит, — что стряслось?

— Она косынку в море кинула.

Рыбий царь распорядился, рыбы тотчас подобрали косынку и отдали пареньку. Он сунул ее в карман, и корабль опять повернул в море.

— Все равно не бывать по-твоему! — воскликнула царевна. Достала ножик и кинула в море. Только кинула, корабль пошел к земле.

— Ну, — спрашивает рыбий царь, — что еще стряслось?

— Ножик в море кинула.

Рыбий царь распорядился, рыбы подобрали ножик и отдали пареньку. Он сунул его в карман, и корабль опять отдалился от суши.

— А все-таки не бывать по-твоему! — воскликнула царевна. Схватила иголку и кинула в море. И корабль снова повернул к берегу.

Тут же выплыл из глубины рыбий царь:

— Ну, что еще?

Распорядился, и кинулась на поиски рыбешка помельче. Подобрала иголку и отдала пареньку. И опять корабль поплыл туда, куда он указал. Надоело сыну охотника царевнино волшебство.

— Хватит! — говорит. — Я на тебе женюсь, и все тут.

Сели они за стол — он с царевной да пятеро его друзей — и на славу пображничали.

— Признавайся? — говорит девушка, — ты за себя меня сватал или же не за себя?

— Нет, — отвечает , паренек, — за моего царя.

— Умру, — говорит девушка, — а его женой не стану. Если за кого и пойду, так только за тебя.

Тут поднялся здоровяк.

— Как приедем, — говорит он пареньку, — в вашу столицу, я всех порешу, а тебя посажу на трон.

Пристали они к берегу. Шестерка друзей и девушка вскочили на коней и помчались к царскому дворцу. Едва домчались, здоровяк убил коварного назира, потом царя, потом принялся за всех прочих назиров да везиров.

Посадили паренька на царский трон. Семь дней и семь ночей играли его с Перизой-ханум свадьбу, поили-кормили весь город. Так вот и стал сын охотника царем. Одного из друзей сделал назиром, другого везиром, остальных тоже не обидел.

Их желания исполнились, так пускай же исполнятся и ваши.

Из божьих рук упало три яблока: одно тому, кто сказывал сказку, другое тому, кто слушал, третье тому, кто на ус мотал.

Перевод Г. Кубатьяна