Лосиные напасти

Как и мы, сохатый живет, пока дышит. Но зимой он дает отдохнуть ребрам — делает 11 дыхательных движений в минуту, то есть всемеро меньше, чем летом. Это мудро — меньше тепла теряется при дыхании. И все же в мороз лосю лихо. Если тело остынет до 34°, он сам отогреться уже не сможет. Поэтому на леденящем ветру и ложится в снег. Из сугроба торчат только уши. Этими локаторами ощупывается местность: скрип снега под валенками лось слышит за километр. А вот со зрением беда — стоящего человека не заметит и в ста шагах.

Лежит лось в снегу, ушами ворочает, но с боку на бок не переваливается. Да это и не нужно — снег под ним нисколечно не тает. Таким прекрасным теплоизолятором шкура становится зимой, когда исчезают потовые железы. И на бегу лось не взмокнет, и из снега выйдет сухим.

Но всякая палка о двух концах. Зимой от перегрева избавиться легко — пропустить побольше холодного воздуха в легкие, высунуть язык на мороз или схватить снег горячим ртом. А как быть летом?

Проще всего переодеться в летнее платье. Лоси так и поступают: пюсле весенней линьки восстанавливаются потовые железы. Но потеют лоси плохо. В знойный день бежать галопом для них все равно что решиться на самоубийство — температура тела подскочит до сорока, и сохатого хватит тепловой удар. Виноват в этом плохо испаряющийся густой жиропот.

Казалось бы, добавить в пот воды, и могучее животное перестанет изнывать от зноя. Эволюция рассудила иначе: от солнца можно укрыться в тени, з житейские дела можно приурочить к ночной прохладе. Важнее спастись от комаров и слепней, от которых в тени не отсидишься. Поэтому эволюция и поручила жиропоту оберегать лосей от кровопийц.

И все же могучие рогачи проливают немало крови. Вот что по этому поводу писал профессор Б. П. Мантейфель: «Насекомые-кровососы погибают от соприкосновения с жиропотом, так как при этом закупориваются их дыхательные поры. Уязвимыми местами у лосей остаются лишь запястные сочления передних ног, коленки задних и уши. Ноги в этих местах часто разъедаются гнусом до кровавых язв. Чтобы спастись от укусов, лось вынужден подолгу стоять выше колен в воде — и часто окунать в нее голову, хлопая длинными ушами».

Хлопать ушами — тяжелая участь. Слепней и комаров бывает столько, что оторвешь хлопавши уши, изойдёшь жиропотом, а толку никакого. И тогда — смерть.

Летом 1971 года в Привасюганье (левобережье реки Оби) за десять минут обычным сачком поймали 1603 слепня. Слепень готов высосать 300 мг крови, да и после красная ниточка долго тянется из раны — в слюне кровососов антисвертывающие вещества.

В тот сезон двукрылые кровопийцы отняли жизнь у пятисот здешних лосей. Вскрытие показало полное обескровливание животных.

Вот заметки очевидцев. «Изнуренные непрерывным нападением гнуса, лоси за несколько дней до смерти впадали в прострацию. Они... не обращали внимания на людей, собак, автомобили, мотолодки. Звери позволяли обливать себя водой, окуривать дымом и не притрагивались к предлагаемой пище. В Шегарском охотохозяйстве... такими приемами пытались спасать лосей, но усилия егерей оказались напрасными. По-видимому, в организме животных произошли какие-то необратимые нарушения, и вернуть к жизни их было нельзя». Наверное, вместе с потерей крови лоси страдали от мощного вливания токсинов. Вспомните, сколько времени зудит бугорок от комариного укуса и какой волдырь вспухает после трапезы слепня.

Пожалуй, самый гнусный мучитель сохатых все-таки не слепень, а лосиный овод. Объявится эта муха, и могучие животные в панике несутся куда попало. Опыт предков говорит им, как ужасна встреча с оводом, который забирается в широкий нос и откладывает там личинки. Те, раскормившись на слизистой оболочке, разбухают до четырех сантиметров. Лось живет как бы в постоянном приступе астмы — в его дыхательных путях что-то вроде живой пробки, кляпа. Он то и дело кашляет, стараясь освободиться от душегубов, худеет. Если сохатый выдержал пытку, дозревшие личинки овода окукливаются и вываливаются наружу. Тут, напоследок, можно им отомстить: в воде куколки овода никогда не превратятся в мух, погибнут. Значит, привычку лосей торчать в водоеме следует считать экологическим рычагом для снижения численности носоглоточных оводов.

И как было бы славно, если бы в воде не подстерегала другая пакость — возбудитель парафасциолопсоза. Личинки этого паразита ничего не знают про лосиный нос и развиваются не в нем, а в студенистых тельцах небольших пресноводных моллюсков, приклеившихся к прибрежным растениям. Прожевав стебель, лось глотает и моллюсков, а вместе с ними и личинок. Тем того и надо. Промежуточный хозяин этих тунеядцев — моллюски не могут жить в кислой воде торфяных болот. Когда у лесного водоема бульдозер сдвигает торфяную подушку и вода подкисляется, в стерильный бассейн залезают по 20—30 сохатых. И вовсе не зря зоолог Б. Кузнецов высказал мысль, что лосей можно лечить на воле с помощью бульдозера.

Не знаю, много ли радости в лосиной жизни, но горя хватает. Вот очередная беда: сохатые часто тонут во время ледостава, когда хрупкий молодой лед проламывается под их увесистым телом. Животные пытаются выбраться на лед, ломают ребра, зубами вцепляются в кромку. Но все зря. Правда, бывают и необычные случаи. Вот один. Как-то в Подмосковье в полынью угодило несколько лосей. Матерые старые лоси, может ненароком, а может специально, спинами зажали лосенка, как мы сжимаем пальцами скользкую вишневую косточку. И детеныш оказался на льду. Далее события разворачивались еще более странно. Егерь В. Жирное заметил, что огромный самец настойчиво подталкивал лосиху к самой кромке льда. Та минут двадцать безуспешно выбрасывала передние копыта на лед. Наконец, удачно оперлась задними ногами на спину великана и выбралась из воды. Случайность или самопожертвование?

Но это, как говорят, цветочки. Ягодки впереди. Только ягодки несладкие.